Володе Танакову, с любовью

Все события и герои этого романа вымышлены,

Любое сходство с реально существующими людьми случайно.

Автор

Тот, кто научится молиться, пусть выходит в море.

Д. Герберт, английский поэт

…Конечно же, я сразу вспомнила ее лицо.

Иначе и быть не могло, народ должен знать своих героев, темболее таких пикантных. Породистое лицо, растиражированное всеми музыкальнымиканалами; татуировка, идущая от левого виска к мочке уха, – маленький красно-черныйлемур, похожий на полузабытое поджарое божество древних ацтеков. В жизни онабыла даже привлекательнее, чем на экране, к тому же от нее исходил слабый запахванили, чуть позже я поняла его происхождение.

Чуть позже.

– Черт возьми, это действительно она! Клио… – шепнулмне на ухо оператор Вадик Лебедев, высоколобый тихушник, подпольный любительСартра, Хорхе Луиса Борхеса и съемок на восьмимиллиметровую пленку в стилемягкого порно. Я и представить себе не могла, что этот неистовый адептандеграунда следит за траекторией движения поп-звезд. А Клио была именнопоп-звездой, любимой игрушкой МТВ и продвинутых молодежных журналов. Двастильных клипа на исходе осени, бесчисленное количество интервью в серединезимы и, наконец, выступления по элитным ночным клубам двух столиц в самомначале весны. В своих задушевных беседах с журналистами она выглядела не такойклинической дурой, как все остальные обитательницы эстрадного Олимпа, во всякомслучае, была не прочь продемонстрировать некое подобие осмысленной самоиронии иприблизительное знание теории относительности Эйнштейна.

– Смотри шею не сверни, – посоветовала я операторуВадику. – Или что-нибудь в этом роде.

"Что-нибудь в этом роде” было явным намеком на хорошозаконспирированное мужское достоинство худосочного, подчеркнуто асексуальногоинтеллектуала Вадика Лебедева. И ничего удивительного в этом не было. Запоп-звездой Клио водился этот грешок, – как раз в духе отвязной сучки ШаронСтоун, – она умела возбуждать мужское поголовье одним своим присутствием. Дажена невинно-политический вопрос из серии “Как вы относитесь к проблемеэтнических меньшинств?” она отвечала так, как будто бы хотела затащить к себе впостель все этнические меньшинства, включая народности тутси и намбиквара. Илине отвечала вовсе, а лишь закидывала ногу на ногу и отсылала назойливыхкорреспондентов с их назойливыми диктофонами к своему басисту (потрясающекрасивому негру, который до встречи с продюсером Клио прозябал в аспирантуреМосковского университета). Или к своему ударнику (потрясающе красивомуфилиппинцу, который до встречи с продюсером Клио горбатился в каком-то кафе наплощади трех вокзалов).

Негр, филиппинец, две мулатки на бэк-вокале, два латиноса наподтанцовках, хорошо обработанная и хорошо поданная этническая музыка, двусмысленныефразочки, двусмысленные тексты, туманные теории о вреде бюстгальтеров, –словом, Клио была та еще штучка. А ее телевизионный флирт со всей страной быллениво-неагрессивен и в то же время так неприкрыт, что она всерьез претендовалана то, чтобы стать последним секс-символом уходящего столетия.

И вот теперь этот секс-символ находился в опасной близостиот нас, в зачумленном аэропортишке маленького городка на самом востоке страны,где и слыхом не слыхали о VIP-персонах подобного масштаба. Клио прилетела сюдаиз Южно-Сахалинска, на частном самолете своего бой-френда, нефтяного магната стакой сомнительной фамилией, что при одном ее упоминании сразу же хотелосьсхватиться за пистолет. Знающие люди поговаривали, что, помимо постоянноозабоченного перекачкой за рубеж огромных сумм нефтяного магната, Клио спит ещеи со всей своей командой, а также с половиной редколлегии модного музыкальногожурнала “Old Home Movie”. Именно этот навороченный журналец для золотоймолодежи негласно влиял на все эстрадные чарты в стране. Хотя, объективностиради, нужно было признать, что Клио занимала свои первые места совершеннозаслуженно.

Что-то такое в ней было – легкая сумасшедшинка, немногозаспанная сексапильность. И даже татуировка на лице ее не портила и казаласьвполне естественной.

– …Ну и телка, мать твою, – не смог сдержатьсяоткомандированный для встречи московской знаменитости старпом Вася. – За одинтолько просмотр нужно деньги брать. Даже зачесалось все.

– Чаще мыться надо, – с непонятной ревностью ответилВадик и вскинул видеокамеру.

А я подумала о том, что нас ждут веселенькие две недели воткрытом море. Если эта сексапилка Клио будет по поводу и без повода шастать попалубам, то мужички перестреляют друг друга из подведомственных карабинов, ирейс сразу же оправдает название экстремального.

…Мы с оператором Вадиком торчали в этом дальневосточномзахолустье уже два дня. Пара идиотов-подвижников, рекрутированные малоизвестнойтуристической фирмой для съемок видового фильма о новом маршруте. Маршрут имелромантическое название “Скорбное безмолвие тюленей” и стоил бешеных денег.Летние каникулы в Швейцарских Альпах, зимние каникулы на Сейшелах ирождественская неделя в Париже на полном пансионе обошлись бы пресытившимсянуворишам гораздо дешевле. А именно на них и был рассчитан весь дерзкий замыселруководителей турфирмы, представившихся нам с оператором Вадиком ЛебедевымПетром и Павлом. Почти апостолы, подумала я при первой встрече с ними. Двабрата-акробата с глазами проворовавшихся вице-президентов фондовой биржи.

Но красота и изящество замысла поразили меня: долойокультуренную Юго-Восточную Азию и заплеванную туристами старушку Европу, даздравствует Охотское море и прочие задворки исторической Родины. При ближайшемрассмотрении идея Петра и Павла оказалась содранной с кенийского сафари и в ихизложении выглядела следующим образом: в маленьком порту желающих принятьучастие в круизе уже ждет корабль, на котором они отправляются за тюленями(ничего криминального, лицензия на охоту, квоты на отстрел ластоногих и все соответствующиедокументы уже получены). Больше всего “апостолы” упирали на слово“экстремальный”. Экстремальным было время года, выбранное для круиза (апрель вОхотском море изобиловал большим льдом и минусовой температурой);экстремальными были условия пребывания на судне: никаких расслабляющихбассейнов с подогревом на верхней палубе, никакой развлекательной программы дочетырех утра, никаких дорогих шлюх с повадками выпускниц психологическогофакультета, никакого стриптиза – ни мужского, ни женского. Дурно пахнущаякорабельная реальность и полное подчинение суровому капитану в свитере изисландской шерсти, из всех прелестей – только охота. Иных увеселений во льдахнет и не будет.

Хотя…

Все это выглядело несколько тухловато, но Петр и Павелуверили нас, что в скором времени от желающих отбоя не будет, это ведь непросто отдых, а еще кое-что из области психоанализа, ноу-хау. И первую партиюсумасшедших миллионеров-мазохистов ожидают сюрпризики. Да такие, чтозакачаетесь, господа кинематографисты. Мы над этим проектом полтора годабились, уж вы поверьте, скучать не придется. Раскрывать карты апостолы нестали, пообещав нам, что мы узнаем обо всем на месте. А наша задача –добросовестно зафиксировать все на пленку и по приезде в Москву сочинитьдесятиминутный рекламный ролик о скорбном безмолвии тюленей. За это Петр сПавлом пообещали нам кругленькую сумму в тысячу долларов на каждоекинематографическое рыло, бесплатный проезд за счет фирмы в оба конца иотдельную каюту на корабле. Перспектива получить тысячу долларов да ещебесплатно полюбоваться на красоты большого льда в конце концов перевесиласомнительное удовольствие провести две недели в обществе стерильного ВадикаЛебедева.