Рашель заметила грязный бинт, обмотанный вокруг левого запястья, и тянувшийся из-под него к большому контейнеру с ячейками провод.

— Хорошо, вхожу, — произнесла она со всем возможным спокойствием и зашла в комнату.

Из контейера прохрипел механический голос:

— Время отсчета: минус тридцать пять минут. Отсчет продолжается. Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект на расстоянии трех метров. Требуется ускорение цикла?

Рашель сглотнула. Человек в кресле не обратил на голос никакого внимания.

— Добро пожаловать в Президентский дворец нынешнего и будущего Короля Уганды! Как тебя зовут, сладенькая? Ты известная журналистка? Пришла брать у меня интервыо?

— М-м, да. — Рашель остановилась в двух метрах от больного ц его говорящего атомного любимца. — Я Рашель. Славная у вас бомбочка, — осторожно заметила она.

— Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект…

— Заткни хайло, — небрежно откликнулся мужчина, и бомба замолкла на полуслове. — Миленькая, да?

— Да. Сами смастерили? — У Рашели участился пульс. Она заблокировала часть эндокринных потоков, заставляя усилием воли потовые каналы на ладонях прекратить накачку и приостановить попытки желудка очиститься в ближайшее окно.

— Я? Я похож на бомбодела? Приобрел готовенькое. — Он улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

Рашель сумела сохранить спокойное выражение лица, но ее ноздри раздулись от безошибочно узнаваемого запаха гнилых зубов.

— Разве это не здорово? — Он выставил запястье. — Если я умру — пуф! Все похоронные затраты включены!

— Насколько она мощна? — поинтересовалась Рашель.

— О, очень! — Он улыбнулся еще шире и, непристойно раздвинув ноги, потер промежность. — Третья градация, более трехсот килотонн.

«Это не простецкая бомбомбочка с черного рынка», — мысленно передала она, надеясь, что Макдугл тщательно прислушивается к разговору, и медленно произнесла:

— Эта штуковина, должно быть, стоит кучу денег.

— Естественно. — Улыбка увяла. — Продал все. Даже отказался от некоторых титулов. — Внезапно он оказался на ногах и напыщенно воскликнул: — Я Иди Амин! Король Шотландии, Кавалер ордена Креста Виктории, Кавалер орденов Британской Империи второй и пятой степеней, Губернатор Кибоджи и Мэр Букаке! Я Президент! Уважайте и спрашивайте меня! Вы, сраные белые европейцы, так долго угнетающие народы Африки, трепещите — настало время нового свободного мира! Я стою за исламские ценности, африканский триумф и свободу от угнетателей. Но вы меня не уважаете. Меня никто не слушает, когда я говорю, что надо делать. Настало время кары! — Он уже плевался слюной.

Рашель попыталась сделать еще шаг, не привлекая внимания разглагольствующего, но бомба была начеку.

— Тревога: приближение неидентифицированного субъекта, предположительно противника…

«Не шевелись, — едва слышно прошептала Макдугл, — эта срань на самовзводе. Приближение без дружеских намерений — взрыв!»

По лицу Рашель скатилась капля пота. Но женщина заставила себя улыбнуться. Над головой тихо гудели насекомые-наблюдатели.

— Воистину впечатляет, — проговорила она.

Полицейские осы кружились рядом, готовясь к осторожному налету. Мысль о внезапном нападении: «Нужно быть ближе. А как? Думай».

— Мне нравятся люди, умеющие впечатлять, — проворковала она. — А вы из таких, мистер Президент?

«Подберитесь чуть ближе для обезвреживания, — бессловесное сообщение Макдугл, — оповестите о готовности жучков».

— Рад слышать, что вы так думаете, юная леди, — провозгласил Последний Король Шотландии, почесывая промежность.

«Не симптом ли это крайнего приапизма?» — отметила Рашель, глядя на грязные пятна пота, с трудом сдерживаясь, чтобы не облизать пересохшие губы.

«В инъекции очень сильный антисеротонин, воздействующий на активационпую систему сетчатки. Десять секунд — и он в коме. Нужно заставить его замолчать, прежде чем он вырубится. И, да, это симптом».

— Ваш маленький царек выглядит так, будто хочет держать двор, — соблазнительно улыбнулась Рашель, сглатывая и готовясь к следующему шагу. «Сначала завоевать доверие, затем обезвредить эту…» — А как по протоколу следует приблизиться к Президенту, господин Президент?

— Нужно раздеться догола. Голые — мои друзья. У голых нет пушек. Слышишь, бомба? Голые женщины — мои друзья. Голые сучки. Мои особенные друзья. — Казалось, он должен немного расслабиться, но его челюсти были крепко сжаты, а сам он злобно щурился, словно испытывал сильную свищевую головную боль. — Собираешься раздеваться, сука?

— Как скажете, господин Президент. — Рашель стиснула зубы в болезненной имитации улыбки, когда расстегивала блузку и медленно снимала ее. «Услышали это?» — мысленно произнесла она, скатывая легинсы до колен и стягивая их с ног. Она встала перед ним и с трудом изобразила улыбку, пытаясь выглядеть соблазнительной, подстегнула эндокринную систему для подачи потока крови в подкожные сосуды вялых сосков. Стараться притвориться возбужденной и выполнять все требования жалкого ублюдка, чтобы отвлечь его от перспективы болезненного пути в ядерное забвение, прихватив с собой полгорода. Все что угодно, лишь бы подобраться к пусковому устройству…

— Можешь подойти к трону, — объявил Фельдмаршал Профессор Президент Доктор Иди Амин Дадаист, раздвигая ноги. С презрительной гримасой невыразимого отвращения он рывком сдернул штаны. Пенис оказался большим и твердым, а несколько гноящихся язв делали его похожим на гниющий баклажан. — На колени для поцелуя своего Императора!

Рашель смотрела, как он вздымает руки над головой и с ленивой улыбкой правыми пальцами прикасается к повязке смертника. Она в напряжении опустилась на колени.

— Я специалистка по ручной работе, — проговорила она, потянувшись к его промежности; по коже бежали мурашки.

— Ну так работай, — непререкаемо заявил он. — И помни: как твой Президент, я властен над твоей жизнью и смертью.

Рашель кивнула и нежно погладила президентские яйца, отметив пульсацию вены. Склонилась ниже, пытаясь оценить расстояние и сглатывая подступившую желчь.

— Можно поцеловать вас, господин Президент? Вы очень могущественный человек. Вам нравится? Я ваша преданная слуга. Позволите мне поцеловать вас в губы?

Фельдмаршал и Профессор слегка выпрямился.

— Конечно, — объявил он, слегка нагнетая патетическую обстановку: он задержал дыхание, пока Рашель ласкала его.

— А приятно пахнет, — быстро произнесла она, подалась вперед и впилась ему в губы, язык неистовствовал, пальцы обрабатывали член.

Он слегка напрягся, изогнулся, и Рашель потянулась, чтобы схватить его за правое запястье. Перед глазами в смутном мельтешении крылышек промелькнуло нечто насекомоподобное в тот самый момент, когда он дернулся и выпустил липкую струю горячего императорского семени ей на бедро. Его челюсти растянулись: Рашель засунула язык ему в рот на всю возможную глубину, сжала веки и, сдерживая дыхание, молила, чтобы не случилось припадка, когда он начнет дергаться и отталкивать ее от себя. Президент действительно пару раз дернулся, закатил глаза и опал в полукресле. Его правая рука свесилась, и Рашель сумела дотянуться до запястья. Едва дыша, она отвернулась и стала отплевываться — пыталась избавиться от вкуса гнилых зубов, — потом согнулась и шумно блеванула прямо под ноги диктатора.