– Я хочу тут учиться, – выговорила Настя. – Я буду тут учиться.

Судьба.

Лейтенант Кушко изловил командира дивизиона не сильно пьяным, ловко подсунул рапорт.

– Уволиться хочешь? – рассеянно икнул майор Прошкин. – Армию не любишь?

– Очень люблю. Не гожусь, не достоин, не рассчитал. Все изложено…

Сергею нравился командир дивизиона. Напивался Прошкин редко, максимум – раза два в неделю. В промежутках был не чужд общению, без приглашений забредал в гости. Ходили слухи, что однажды майора видели с книгой. Потом выяснилось, что он отнял ее у солдата.

– Как же ты так… внезапно? – огорчился командир, теребя рапорт.

– Э-ээ, хм. Я не внезапно. Четвертый раз к вам приношу, посодействуйте, семья рушится.

– А чего ей рушиться-то? Жена у тебя вроде того… военная косточка.

– Вот именно… – Сергей почувствовал, что сейчас наговорит лишнего. – Она привыкла жить, как подобает жене офицера. Готова ездить со мной по гарнизонам…

– А ты как думал? – торжественно погрустнел майор. – Тяготы и лишения…

– Я не думал, что жалованье будут по три месяца задерживать. Что тетки из военторга будут продавать все из-под полы, и не нам, а в городе. Я не думал, что зимой месяцами нет горячей воды. Что жене приходится колготки штопать. Что в Академию нет перспективы. Что блатные все попали в Москву, и их оттуда клином не выбьешь…

– Что наверху говорят? Ты же писал генералу?

– Резолюции кладут – «Работать с молодыми офицерами». Три месяца жду.

– А что на гражданке будешь делать? С тряпками возиться? За прилавком стоять, как твой дружбан Коваленко?

– Он мне не дружбан. Но лучше торговать, чем так… Прошкин поскреб за ухом.

– Ладно, сделаем вот что. Езжай в город, прогуляешь боевое дежурство, а я тебя буду искать. Только без драк, без уголовщины, уловил? Нормальный запой, на суде чести это вызовет понимание. Командир части как раз в отъезде, тебе повезло… уволим по 61-й. «Действия, порочащие высокое звание советского офицера…», в таком духе.

В тот момент Сергей был уверен, что поступает правильно. Но не прошло и месяца, как жена устроила ему баню почище командирского суда чести…

– Ты меня позоришь!

– Интересно, это чем же?

– Не дай бог, папа узнает, чем ты занимаешься!

– Ой, какой кошмар! Лерочка, и чем же я таким жутким занимаюсь?

– Ты – спекулянт. Мой муж – спекулянт.

Он хлопнул дверью, чтобы не наговорить ей гадостей. Тряслись руки. Пришлось ухватиться за перила и несколько раз глубоко вдохнуть.

Все рассыпалось. У Сергея который раз возникло ощущение, будто он находится посреди песочницы. Он только что выстроил изумительные, такие стройные, праздничные замки, но песок предательски сохнет, карнизы и башни трещат, обваливаются, и ничто не может остановить этот естественный природный процесс, поскольку укрепить песок нечем…

Или он все-таки сумеет?

Сергей в последний раз глубоко выдохнул и вернулся в квартиру.

– Лера. Послушай. Давай поговорим…

– Поговорим… – Она отвечала, уставившись в пространство.

Сергей предпринял неловкую попытку обнять жену за плечи, но наткнулся на сплошные углы. Последний месяц Лера вся состояла из острых углов.

– Я тебя очень люблю…

– Это слова! Что ты сделал?

– А что я сделал?

– Зачем ты подал рапорт? Почему ты подал рапорт без меня? Тебе даже в башку не пришло посоветоваться со мной?! Ты разве один живешь? Я что, не человек? Я какая-то вещь, что со мной можно не советоваться?…

– Но, Лера, я…

– Нет, пожалуйста. Помолчи и дай мне сказать. Ты хотел поговорить, так пусть это будет сегодня. Я месяц молчала, надеялась от тебя дождаться чего-то разумного…

– Я хотел, чтобы мы стали лучше жить…

– Это называется «лучше»?! – Лера жестом полководца обвела прихожую, заставленную баулами. – Или это называется «лучше»? – Она распахнула встроенный шкаф. Оттуда посыпались спортивные штаны, сплющенные китайские сумки и пакеты с просроченным сухим молоком. – Это называется «позор», а не «лучше»! Я выходила замуж за офицера, а не за барыгу…

Спустя двое суток он снова трясся в поезде. Вдыхал чей-то вонючий табак, раскаляя горячим лбом лунку в замерзшем тамбурном окне. Мимо проносились гранитные отвалы, сопки, заросшие вечным лесом, заброшенные полустанки, навсегда лишенные огней. Состав изгибался, как суставчатый хвост железного ящера, за окнами мелькали снежные миражи. Сергей вернулся в вагон, раскатал пыльный матрац и забрался на верхнюю полку, в обнимку с калькулятором и стаканом чая.

– Что, с бабой поцапался? – участливо спросил нижний сосед. – Или перед Москвой бздишь? Не трусь, Маша, прорвемся…

Это была его четвертая ходка в столицу, но пока малейших финансовых просветов не предвиделось. Разбогатеть не получалось. Бывший лейтенант Кушко вложил в товар все сбережения и занял еще столько же у друзей.

Началось с того, что старший товарищ Паша Коваленко предложил взять куртки «под „Адидас“», прочее – по мелочи. Якобы на таких куртках кто-то оптом загреб сразу аж штуку долларов. Из плотной вязанки, которую Се-рега, надрываясь, припер из Москвы, удалось продать всего три курточки. Остальное, по великой доброте, согласился забрать какой-то ларечник-южанин.

В процессе следующей поездки в Москву случилась неприятность. Вальяжные молодцы в спортивном низе и строгом верхе остановили Сергея и двоих его приятелей на полпути между рынком «Лужники» и станцией метро.

– Как торговля, землячки? – косо глянув на набитые сумки, заговорил приземистый, бритый, с ключами в руке. С этой связкой ключей он постоянно что-то делал, крутил, вертел, будто нарочно притягивая туда внимание.

– Ребята, мы офицеры, с севера, семьи кормим, – примирительно забубнил капитан Коваленко. – Мы уже платили…

– Пароль помним? – вяло осведомился второй бандит, шире и крепче первого. Лицами они почти не отличались, только второй катал в зубах зубочистку.

– Какой еще пароль? – оторопел Кушко.

– Кажись, «помидор», – без энтузиазма предположил второй приятель Сергея, прапорщик из медслужбы.

– Кажись, ты считаешь, что мы дураки? – Физиономия с зубочисткой сфокусировала на прапорщике выпуклые рыбьи глаза. – «Помидор» был две недели назад. Делиться надо, уважаемый.

– Или возьмем все, что найдем, – с теплотой в голосе добавил третий налетчик. – Я ведь могу и поискать.

Сергей быстро огляделся. Шумная толпа осталась в стороне. Каким-то невероятным образом они оказались втроем приперты к стене в тихом углу, между помойкой и забором. С другой стороны, их было трое, крепких мужиков, и рэкетиров тоже трое. Поровну.