Я могу поговорить с рингмейстером и узнать, не согласится ли он, чтобы вы присоединились и помогли в обмен на несколько билетов.

Все четверо одновременно закричали:

— Да, пожалуйста!

— Меня зовут Горди — ну, это мое настоящее имя. Когда я работаю, то превращаюсь в клоуна Тафти. Видите, вон тот плакат? Клоун в черно-белом? Это я.

— Правда, вы настоящий клоун? Это потрясающе.

Горди улыбнулся.

— Я тоже так думаю. Подождите, а я пойду поговорю с боссом, может, мы предложим вам какую-нибудь работу. Конечно, вам придется договориться с родителями. Возможно, они не захотят, чтобы вы приходили сюда каждый день.

Подросток, который выглядел немного медленнее и старше остальных, засмеялся.

— Моей матери все равно. Она постоянно говорит мне, что я должен участвовать в шоу уродов.

Другие мальчишки тоже засмеялись. Один из них сказал:

— Да, она такая. Ты тоже можешь стать клоуном. Мы могли бы звать тебя Коко вместо Колина.

Мальчик, который ударил его локтем, начал смеяться так сильно, что слезы покатились по его щекам.

— Коко — гораздо лучшее имя, чем Колин. Дерьмо на палке — лучшее имя, чем Колин.

Колин нахмурился на них, и его нижняя губа начала дрожать.

Горди похлопал его по руке.

— По-моему, Колин — отличное имя, так почему бы вам не пойти и не узнать, сможете ли вы все вернуться сегодня днем и помочь? Просто найдите меня. Я буду здесь недалеко.

Мальчишки повернулись и побежали, оставив Колина плестись позади. Горди почувствовал искру возбуждения. У него появились большие планы на Колина. С тех пор как Горди убил своих родителей, в нем жило чувство, что он хочет сделать это снова. Нет, не хотел — это звучало недостаточно выразительно. Он знал, что должен сделать это снова. Только он не думал, что будет убивать взрослого. Проще убить подростка. Они вечно где-нибудь шатаются без присмотра и теряются. Он мог бы обставить все как несчастный случай. Только он будет знать правду. Колин оказался гораздо крупнее, чем Горди предполагал, но, похоже, никому нет до него дела, так что для начала парень сгодится. Потом, если все пойдет по плану, он сможет продолжить, и никто ничего не узнает.

Горди отправился помогать туда, где он был нужен. Бетти и два других артиста на трапеции отрабатывали повороты на импровизированных веревочных качелях. Горди остановился, чтобы посмотреть. Она сделала то, что обещала к следующему выступлению. Бетти продолжала работать, как будто даже не сорвалась с трапеции днем раньше. Он был очарован. Сила, которую она демонстрировала, вызывала восхищение. Вообще, чем больше Горди узнавал других артистов, тем больше они ему нравились.

Он все еще опасался львов. Укротитель львов Маркус, казалось, вертел ими как хотел. Громкий рев заставил Горди подпрыгнуть, и обернувшись, он увидел, что Маркус лежит на полу, а над ним возвышается огромный лев. Сердце Горди учащенно забилось, и он подумал, что сейчас увидит, как Маркуса съедят заживо. То, что произошло дальше, так рассмешило его, что по щеке покатилась слеза. Огромный лев опустился на пол клетки рядом с Маркусом и положил голову ему на грудь. Он подталкивал Маркуса, пока тот не поддался и не начал почесывать его живот. Бетти, которая остановилась на середине упражнения, захихикала. Она воскликнула:

— Маркус, эта кошка командует тобой больше, чем твоя жена. Держу пари, что ты не гладишь так ее живот.

— Дорогая, если бы у меня была жена, я бы точно так делал. Почему бы тебе не подойти сюда, и я поглажу твой?

Раздался громкий смех, который эхом разнесся по полю, и Горди в очередной раз порадовался, что наконец-то набрался смелости оставить свою старую жизнь и наслаждаться новой.

Бетти хмыкнула и повернулась обратно к своим веревочным качелям. Она посмотрела на него.

— Ну, Тафти, как тебе нравится в нашем цирке?

Горди упал вперед и перекатился в кувырке в ее сторону. Когда он встал, то достал из рукава букет цветов и протянул Бетти.

Она хихикнула.

— Так здорово, да? Хорошо, я рада, что тебе нравится. Не могу представить, как можно жить по-другому. Я участвовала в жизни цирка с тех пор, как начала ползать, а воздушные трюки выполняла с пяти лет.

Он поклонился и кивнул.

— Я тоже не могу представить себе ничего другого — и это удивительно. В твоих жилах течет цирковая кровь. Я чувствую, что наконец-то нашел свое место, место, которое могу назвать домом.

Громкий голос прокричал:

— Тафти, ты не поможешь нам? — Он повернулся и увидел группу мужчин, которые разгружали деревянные скамейки, чтобы занести их в шатер. Горди отправился к ним. Следующие пару часов у него не хватало времени ни о чем думать, пока они расставляли места для зрителей.

Потный и усталый, он поставил последнюю скамью на место, затем выпрямил спину. Наступило время обеда, и Горди собирался сделать заслуженный перерыв, чтобы съесть сэндвич с солониной и выпить бутылку имбирного эля. Не успел он дойти до тенистого места, которое приглядел с самого утра, и присесть, как услышал, что его кто-то зовет. Он встал из тени огромного дуба, под которым укрылся от палящего солнца, и улыбнулся про себя, увидев Колина, идущего навстречу. Горди помахал ему рукой, и парень улыбнулся. Он пришел один.

— Привет, Колин, где твои друзья?

— Все еще разговаривают со своими мамами. Похоже, им это не нравится, и они не разрешают ребятам прийти вам на помощь.

— Понятно, наверное, я могу это понять. А ты значит снова пришел? Как твоя мама?

— Она не беспокоится. Сказала, если я найду себе работу на четыре дня, это будет чертово чудо. Рада, что избавилась от меня.

— Ну, я уверен, что смогу найти для тебя занятие.

Горди похлопал по траве рядом с собой.

— Ты голоден?

Колин согласно кивнул.

— Всегда голоден.

Горди передал ему половину своего сэндвича.

— Давай, бери. У такого большого парня, как ты, должен быть хороший аппетит.

Он взял его и съел в два укуса.

Горди засмеялся.

— Ты мне нравишься, Колин, правда нравишься.

Следующие тридцать минут они сидели в тишине, пока Горди отдыхал. Он не спал, но и не бодрствовал. Когда он решил, что пора возвращаться к работе, то взял Колина с собой в трейлер, где хранились все его вещи. Он указал на свой клоунский костюм.

— Что думаешь о моем костюме, Колин? Тебе нравится? Я сделал его сам.

Семнадцатилетний парень протянул руку, позволяя пальцам погладить мягкий, шелковистый материал.

— Красивый. Он мягкий и гладкий. Мне нравится, Горди.

Когда он произнес его имя, Горди улыбнулся образу Колина,