конечно, еще бы… (Насмешливый жест в сторону Дамаса.)

Босан. Ловкий малый! Как вывернулся!

Глэвис. Нетрудно вывернуться с моим кольцом! Провалился бы он в тартарары со своей ловкостью!

Дамас. Смеяться надо мною! Смеяться над полковником французской армии! Этот молодчик — самозванец. Сейчас проверю, так же ли он в ладах со шпагой, как с итальянским языком. (Отводит в сторону Мелънота.) Вы изрядный нахал, сударь! Что вы на это скажете?

Мельнот. Ничего, сударь. Я никогда не отвечаю на оскорбления в присутствии дам. Немного погодя я буду счастлив дать вам урок иль получить его от вас.

Дамас. Я этот случай не упущу, не сомневайтесь.

Мадам Дешапель. Куда же вы, кузен?

Дамас. Пойду займусь итальянским. (Уходит.)

Босан (Глэвису). Пойдем за ним. Он явно что-то подозревает. Надо его отвлечь.

Глэвис. Пойдем, но мой алмазный перстень?

Босан. А моя табакерка? Терпение верноподданных иссякло под бременем налогов — пора отказаться от податей и свергнуть принца.

Глэвис. Принца! Наследник царя Гороха — вот он кто.

Уходят.

Мадам Дешапель. Смею ли я просить вашу светлость не сердиться на моего кузена за его грубость — он так дурно воспитан.

Полина. О да, простите ему дурные манеры во имя его доброго сердца.

Мельнот. И во имя прелестной кузины. Ах, мадам, одно лишь утешает людей высокого звания, мы так уверены в себе, что нас нелегко обидеть. Кроме того, полковник Дамас приобрел право на снисхождение своих друзей уж тем, что никогда не оказывал его своим врагам.

Полина. Ах, он так же смел на поле брани, как груб в своих речах. Он был рядовым и за два года стал полковником.

Мельнот. Два года? Вы сказали — два года?

Мадам Дешапель (в сторону), Я предпочитаю не оставлять девушку наедине с возлюбленным, но быть такой щепетильной с принцем — просто неучтиво. (Уходит.)

Мельнот. Полковник Дамас добился высокого положения собственными заслугами, а не происхождением. Гордитесь своим кузеном, Полина.

Полина. О да, но все же…

Мельнот. Что — все же, Полина?

Полина. Когда получаешь власть по наследству, в этом есть какая-то особая прелесть. Родословное дерево придает человеку ни с чем не сравнимый блеск.

Мельнот. Верно. Но такой человек по большей части сам из себя ничего не представляет. Ах, Полина, не в прошлом, а в будущем слава человека. Она в егб потомках.

Полина. Вы хотите меня утешить и потому так говорите, ведь у меня нет предков. Но вы потомок знатного рода и должны гордиться этим!

Мельнот. Нет! Нет! Будь я пятьдесят раз принцем, я не хотел бы стать нахлебником у мертвецов! Я уважаю древний род и предков, когда они вдохновляют нас на подвиги, но пустую грамоту, что поощряет почести и праздность, я никогда не буду уважать! Я чту могилы, увенчанные лаврами моих отцов, и я хотел бы, чтобы и мой прах заслуженно покоился под вечной зеленью… Дорогая! Если бы ты могла понять меня!

Полина. Как я горжусь, что ты со мною рядом, что я любима тобой… Милый принц, расскажи мне снова о твоем дворце на берегу серебряного Комо; как сладко мне будет слушать тебя. Ведь ты пламенно поклялся, что без меня роскошное поместье покажется тебе заброшенным и холодным. Но почему, когда ты говоришь, на устах твоих усмешка? Ужели же твои воспоминанья, величие их, привычное тебе, в твоем уме рождает лишь презренье?

Мельнот.

Нет, дорогая, нет! Когда ты хочешь,

Чтоб я нарисовал тот дом, куда,

Коль снизойдет любовь к молитвам нашим,

Рука тебя введет вот эта, — слушай:

Грядой Альпийских гор отделена

От мира грубого долина! А внизу,

У озера прозрачного, как радость,

Среди дерев с плодами золотыми,

В густой тени вечнозеленых миртов,

Под небом и безоблачным и светлым,

Таким прозрачным и таким прекрасным,

Каким твою судьбу хотел бы видеть…

Полина

О мой единственный, любовь моя!

Мельнот

Дворец вознесся в вышину, где лето

Сияет вечно. Мраморные стены

Окружены прохладнейшей листвою,

А в ней поют прекраснейшие птицы,

В чьих песнях имя прозвучит твое.

И в полдень, скрывшись в зарослях тенистых,

Мы будем удивляться: как же может

Земля несчастной быть, когда дарует

Нам небо молодость, любовь и счастье?

Друзьями будут нам лишь те, кто любит,

Единственным стремлением тщеславным

Останется для нас с тобой стремленье

Их всех в любви высокой превзойти.

Читать мы будем только те из книг,

Которые нам о любви расскажут,

И посмеемся: до чего же плохо

Мы переводим скудной прозой слова

Прекрасную поэзию сердец

Таких, как наши. А когда на землю

Ночь спустится и ярко вспыхнут звезды,

Гадать с тобой мы будем: а какая

Нас приютит в тот миг, когда с любовью

Бессмертие сольется. И кругом

Сквозь белый гипс светильников прозрачных

Благоуханный свет струиться будет.

И будет воздух напоен дыханьем

Рощ апельсинных, пеньем нежных лютен,

И шепотом журчащего фонтана…

Ну, как тебе поправилась картина?

Полина

О, как пчела на золотом цветке,

Я упивалась медом красноречья.

Я счастлива. И если полюбила

Тебя безумно, то, поверь, другая

Иначе не могла бы поступить.

Мельнот (с горечью)

Ты любишь принца, а не человека.

Ведь если б вместо роскоши и славы

Нарисовал я бедность, труд, заботы,

Ты б не нашла меня красноречивым.

А это не любовь…

Полина

За что? За что же

Считаешь ты меня жестокосердной?

По чести говоря, еще вначале

Не мог бы ты победу одержать,

Когда б не слабость гордости польщенной.

Зато теперь! О, верь мне, как бы низко

Ты ни упал и даже если б стал…

Мельнот

Слугой. Садовника несчастным сыном,

Который на тебя взглянуть не смеет…

Полина

Ты стал бы мне роднее и дороже.

И вот тогда б тебе я доказала,

На что способно любящее сердце,

На что способна женская любовь.

Мы — мотыльки, на огонек слепящий

Летим, летим… Когда ж опалим