Софи спрашивала себя, благоразумно ли разрешить своему любопытству так безраздельно завладеть ею. Впрочем, она была уверена, что не позволит герцогу вскружить ей голову. Раньше ей часто говорили, что любовь слепа, и вот теперь она сама столкнулась с подобной ситуацией.

Тем временем герцог, продвигаясь по залу, непринужденно приветствовал гостей, изящно и уверенно подключался к разговору, часто смеялся. Несколько раз он оглядывался на Софи, и когда взгляды их встречались, у нее начинало усиливаться сердцебиение; герцог же улыбался, а затем отводил взгляд. Софи ужасно хотелось знать, дошли ли до него слухи об огромной сумме ее приданого, она прекрасно понимала, что такие слухи в аристократическом Лондоне распространяются весьма быстро...

– Как приятно, мисс Уилсон, увидеть вас сегодня вечером, – раздался вблизи голос Уитби.

Софи повернула голову.

– Добрый вечер, лорд Уитби. Вы прекрасно выглядите.

– Думаю, причина в свежем весеннем воздухе – он делает с людьми буквально чудеса.

Они поговорили о других несущественных вещах, и затем граф, сжав руки за спиной, пристально посмотрел Софи в глаза.

– Может быть, вы согласитесь как-нибудь прогуляться со мной по Гайд-парку на этой неделе? Мне будет весьма приятно, если ваша матушка и графиня составят нам компанию.

Софи улыбнулась:

– С большим удовольствием, граф.

– Что вы скажете о среде?

– В среду как раз очень удобно. А сейчас я хотела бы поговорить с мисс Хант из Коннектикута. Надеюсь, вы извините меня?

Уитби поклонился и отошел на шаг, после чего Софи заговорила с девушкой, с которой познакомилась на балу пару дней назад.

Обменявшись несколькими фразами с молодой американкой, Софи почувствовала на себе взгляд герцога. Как будто повинуясь обоюдному желанию поговорить друг с другом, оба они направились в центр зала.

– Как приятно встретить вас здесь, ваша светлость!

Софи показалось, его улыбка была обращена только к ней одной, и сердце ее почти остановилось. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы напомнить себе об осторожности.

– Вы прекрасно выглядите сегодня, мисс Уилсон. Можно сказать, изысканно... – Герцог бесцеремонно оглядел Софи с головы до ног. Ей следовало бы почувствовать себя оскорбленной такой дерзостью, но она ощущала только волнение и дрожь. К тому же ей откровенно льстило его внимание.

– О, вы слишком добры! Как вам нравится сегодняшний бал?

– С каждой минутой все больше и больше. А вам?

– Тоже – все больше и больше. – Голос выдавал ее волнение. Софи была испугана, потому что ощущала себя слабой, неловкой и неспособной разумно мыслить. Она никак не могла успокоиться.

– Удалось ли вам послушать мадам Дитетр за то время, что вы в Лондоне?

– Нет, я не видела ее в театре. Надеюсь, что все еще впереди. Вы останетесь на балу?

– Конечно. Это одна из причин, заставившая меня прийти.

Его пристальный, устремленный на нее взгляд ясно подтверждал, что он пришел только для того, чтобы увидеть ее, и от этого Софи с каждой минутой становилась все более оживленной.

– Не хотели бы вы посмотреть картины в галерее? – спросил герцог. – Думаю, там собралось много желающих полюбоваться столь прекрасными произведениями искусства. – Он предложил ей руку, и она с благодарностью оперлась на нее. Вместе они прошли через соседнюю гостиную и попали в большую длинную галерею, по которой двигались пары, останавливаясь, чтобы получше рассмотреть ту или иную картину. Галерея показалась Софи огромной, расстояние между парами было значительно большим, чем в танцевальном зале, и это создавало некоторое ощущение уединенности.

Софи и герцог медленно шли вдоль стены, рассматривая огромные портреты членов семьи и восторгаясь скульптурами, установленными между стульями и пальмами в больших горшках. Наконец они дошли до картин известных художников: Тициана, Джорджоне, Корреджо. Поскольку герцог хорошо разбирался в живописи и мог быть источником интересной информации, их беседа не была скучной, и Софи еще раз убедилась, что он действительно был умным, образованным человеком, а не только красивым и привлекательным мужчиной.

– Могу я спросить вас, что вы думаете о Лондоне и лондонском обществе? – спросил герцог, остановившись перед одним из семейных портретов.

– Честно говоря, мне до сих пор трудно поверить, что я в Англии. Столетняя история страны, история войн, старинные произведения искусства – это так интересно! У вас такое богатое прошлое, и вы умеете его ценить. Мне бы хотелось узнать больше о вашей истории, узнать ее изнутри...

– Что ж, это нетрудно устроить. – Джеймс едва заметно усмехнулся. Софи посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть нечто дьявольское, но, к ее удивлению, не заметила ничего, кроме искреннего интереса и сочувствия ее желанию получше узнать Англию. Может быть, она была слишком наивной и почувствовала себя более уверенно только потому, что герцог вел с ней себя весьма любезно? Или, наоборот, она раньше слишком плохо думала о нем, поверив ходившим в обществе сплетням?

Они подошли к следующей картине.

– А как вам наше общество? – спросил Джеймс и внимательно взглянул ей в глаза, как будто пытаясь найти в них ответ. – Наверное, кажется запутанным лабиринтом?

Софи посмотрела на висевший перед ними портрет аристократа с шикарной шляпой на голове.

– Уверяю вас, ваша светлость, американское общество не менее сложно устроено. Мы называем себя бесклассовым обществом, но это не совсем так. В стране, где нет старинных титулов, существуют амбиции: люди стремятся улучшить свое положение, подняться на самый верх, и очень редко манеры их поведения соответствуют их богатству. Иногда мне кажется, что некоторые правила этикета придуманы специально для того, чтобы сделать барьеры между людьми более надежными, более труднопреодолимыми, ведь у нас не существует системы титулов, определяющих иерархию.

– Мне следует попросить у вас прощения, – негромко проговорил Джеймс и посмотрел на портрет, – я совсем не хотел сказать, что общество в Америке устроено просто, но... Для меня самого лондонское общество кажется лабиринтом, хотя я родился и вырос в этой стране.

Так вот что он пытался сделать! Герцог старался уверить Софи, что она совсем не глупая, что если и совершает какие-то ошибки, не соблюдая этикет, то это вполне естественно.

Поняв это, Софи почувствовала невольную благодарность.

– Я ничуть не обиделась, – ответила она, – и, напротив, благодарна вам, ваша светлость, за то, что вы так откровенны со мной.

– Откровенен? – с удивлением переспросил Джеймс.

– Да. До сих пор у меня не было возможности откровенно поговорить с кем-нибудь и узнать что-то о своих собеседниках. Разговоры всегда пустые, и я не получаю ответа, если задаю личные вопросы.