– Я, пожалуй, в ванну, если можно. – произнес я слегка срывающимся голосом.

Мысль о том, что я пахну козлом и одеждой козла добавила уверенности в моем решении.

– Пойдем, покажу, но ты недолго…

Не надо сообщать, что я был быстр как молния, а сердце уже отбивало такт экспресса. Ванна не слишком чистая, с бронзовыми кранами, подсвечиваемыми заботливо предоставленными свечками, использовалась, судя по запаху, в основном для стирки, но и это было прекрасно. Меня ждали махровое полотенце и она за дверью. Вытереться я не успел… Сочные губы впились в меня, практически обнаженные груди прижались к моей коже, и я был уверен, что они горячее меня, только что вылезшего из ванны. Она тащила меня по темному коридору, мы задевали какие-то вещи, висящие на стене, они падали, но это только раззадоривало ее, казалось, она делала это нарочно, мое полотенце было потеряно в самом начале и я, полностью обнаженный, был влеком женщиной, которую я знал несколько часов, в неизвестность. В конце могла быть пропасть или ярко освещенный зал с толпой смеющихся жующих людей. Но не в этом районе Праги и не в это время года. Наш путь закончился в довольно широкой спальне. С камином и покрытой балдахином кроватью. Было жарко то ли от камина, то ли от хозяйкиного тела.

Она взяла свечу в изголовье, возможно, чтобы лучше разглядеть меня, я почувствовал неловкость, как бы невзначай опрокинула свечку, горячий воск хлынул мне на грудь, живот и ниже, это было не то, чтобы больно, но я дернулся.

– Ах бедненький, извини, я сделала тебе больно, сейчас поцелую… – и она движеньем, не терпящим сопротивления, бросилась целовать мне грудь… – Теперь ты, сделай мне тоже…

Она взяла другую свечку, побольше, и вложила мне в руку, повела ее над своей грудью и опрокинула воск на свою кожу, потом на темный крупный сосок, спина ее изогнулась…

– Еще, давай!!!

Воск застывал на ее сосках, меняя форму, я уже плохо видел и еще хуже соображал. Катарина (откуда-то я вспомнил, что она представилась в какой-то момент) скользнула губами вниз с каким-то то ли стоном, то ли рыком… голова моя окончательно пошла кругом, последнее, что я помню, что она сбросила с себя остатки одежды и оказалась передо мной в позе животного, которое нужно было укротить. Все остальное я предпочел бы приписать не до конца выветрившемуся из головы наркотику…

Утро ждало меня ярким солнцем и завтраком с кофе на подносе моей неутомимой хозяйки. Двигаться я, определенно, был не в силах.

– Дорогой, мне нужно работать, вот одежда, погуляй до вечера.

– Прости, одежда откуда?

– Это мужа, ничего страшного.

– ?

– Ничего страшного, я сказала, если что не так – голову отрежу!

В ее руке оказался непонятно откуда взявшийся мясницкий нож. И непонятно, угроза относилась к мужу или ко мне…

И, повернувшись совсем в двери, она вдруг, совершенно без улыбки произнесла: «И да, я не Ольга…» И провела этим милым ножом себе по шее. Так, что остался красный след. И расхохоталась, громко хлопнув дверью. Почему-то стало понятно, что вечером меня если кто и будет ждать, так это разъяренный муж или полиция, или они вместе.

V

Сборы были недолгими. Единственный нюанс – моя благодетельница забыла, видимо, предложить мне обувь, пришлось немного пошарить по шкафам. Непременно верну.

На почте ответа от приятеля еще, естественно, не было, и я сделал все-таки попытку найти пана Калюжного. Светило солнце, я посчитал это хорошим знаком, через час блуждания по кварталу наткнулся на зеленый дом, показавшийся мне знакомым (что легко, конечно, могло быть иллюзией). Однако, судьба была на моей стороне. Первая же выходящая из подъезда тетка оказалась его соседкой и сообщила, что пан гуляет в парке с собачкой.

Парк был мил, но не слишком обширен, и найти моего приятеля с его шпицем оказалось несложно. На мое удивление он был чрезвычайно рад тому, что я решил его навестить, случайно оказавшись в городе. Было решено отметить нашу встречу (по счастью, не то что в том месте, где я останавливался, а, вообще, ближе к Карлову мосту).

– Ты не представляешь N, как тебе повезло, – розовощеко размахивая руками продолжал он после десятой, кажется, бехеровки. – Завтра мы проводим спиритический сеанс в подвалах замка императора Рудольфа, да-да, того самого, поклонника алхимии и вообще великого короля во всех смыслах. Публика будет самая достойная, особи графских кровей, ты не пожалеешь! Медиумом будет сам … (тут он перешел на шепот, но имя я то ли не расслышал, то ли для меня оно ничего не значило).

– Буду польщен, но я, как ты понимаешь, не граф, что толку в моем там присутствии?

– Ах, N, перестань, я все про тебя знаю.

– ???

– Я знаю, что ты долго практиковал в Лондоне, может, покажешь нам тут пару своих штучек!!! Ха-ха-ха! Золото из свинца сделаешь, как Джон Ди? Прямо в том подвале!!! – казалось, он не прекратит свой идиотский смех.

– Помилуй, пан, да нет у меня таких навыков, да и кто такой мастер Ди, я знаю весьма расплывчато.

– Все ты знаешь… И я все знаю… И про английского посланника… И зачем ты здесь… Все… – последнее слово плавно перешло в храп.

Я попросил заказать такси, деньги весьма кстати оказались в выпавшем на пол портмоне пана Калюжного. Весу, надо отметить, он был немалого, и мне понадобилась помощь официанта, чтобы погрузить его в машину. Несколько более сложной задачей оказалось поднять его на третий этаж, но, к счастью, он начал приходить в себя, и нести его не пришлось. Он еще довольно долго не собирался утихомириваться, так что пришлось выкурить с ним сигару и выпить коньяку, пока его храп не стал наконец превалирующим над всеми звуками в доме, включая вновь разгулявшийся ливень.

Наутро, впрочем, он вопреки моим ожиданиям был бодр и свеж и ждал меня внизу к завтраку. Мне также был выдан приличествующий нашему торжественному мероприятию костюм в виде смокинга и даже цилиндра. В таком наряде нам предстояло для начала отправиться в церковь, дабы отмолить наши бывшие и ожидающиеся прегрешения. Обряд был весьма формален, во всяком случае, я ничего не почувствовал. Пожалуй, запах ладана, какой-то особенно пронзительный в этот раз, и полуоборот в мою сторону миловидной прихожанки в шляпке оставили наибольшее впечатление. Далее был еще более скучный обед, состоявший из поросячьего колена с