– Ладно. Но только спину.

Они как раз спустились на пляж. Дима уселся прямо на белоснежный песок. Катя стала у него за спиной на колени и щедро сбрызнула плечи кремом. А вот коснуться почему-то решилась не сразу. Он хотел бы знать, почему? И не хотел…

– И правда уже поджарился, – заметила тихо. Осторожно скользнула ладошками по плечам, размазала крем по шее. Его ребра расширялись с каждым глубоким вдохом. Член пульсировал в такт.

– Ну, что там? – нетерпеливо пробормотал Дима, тысячу раз пожалев, что вообще в это все ввязался.

– Еще немного.

Мягкие маленькие ладошки скользнули вниз по спине, к самой резинке шорт, прошлись туда-сюда. Дыхание Димы становилось все более частым. И поверхностным. Он будто хватал по макушкам. И воздух. И ее касания. Которых ему было категорически мало. Или, напротив, много...  Намного больше, чем Дима мог бы себе позволить.

– Теперь моя очередь, надо полагать? – хрипло заметил он.

– Нет. Я намазалась сразу, после душа. – Катя отскочила. Сунула крем ему в руки, мол, дальше сам, и, не глядя на него, бросив  «Догоняйте!»,  со всех ног рванула вперед.

Бежали долго. Он думал, что Катя и километра не сделает, но она продержалась гораздо больше, прежде чем повалилась на песок, запросив пощады.

– Не могу больше. Все…

Дима опустился на задницу рядом.

– Освежимся?

– Можно.

Катя стащила с ног кроссовки и пошевелила пальцами. Но заметив его взгляд, замерла, а после быстренько зарылась ногами в песок.

– Это все балет.

– Что именно?

– Мои стопы такие из-за того, что я достаточно долго занималась балетом. Пальцы деформируются.

– Пальцы как пальцы, – буркнул Дима. И, надо заметить, здорово покривил душой, потому как вид её маленьких натруженных ступней будил в нем незнакомые ранее, но, тем не менее, совершенно определенные чувства. Что порядком усложняло его и без того нелегкую жизнь. Дима вскочил и ринулся в воду. Был прилив, и, чтобы нырнуть с головой, не пришлось идти долго. Он плыл, пока не начали гореть легкие. Лишь когда стало совсем невмоготу, вынырнул, отфыркиваясь, как кит, и оглянулся. Катя как раз сняла шорты…

Она ему жутко нравилась. И внешне, и содержимым. Это было опасно. Опасно именно тем, что могло не ограничиться просто сексом. Секс он все же мог себе позволить, а вот остальное – нет, никогда. Так какого же черта он так на нее пялился? Какого черта залипал на ее танцующей (теперь понятно, почему) походке, практически плоской груди и по-жеребячьи поджарых икрах?

– Лучше смотрите под ноги! Здесь могут быть морские ежи. – усмехнулась Катя и тоже с головой ушла под воду.

– Так что там с балетом? – поинтересовался Дима, когда её темная макушка показалась над водой.

– Банальная история.

– Травма?

– Ага. Можно было, конечно, остаться в кордебалете, но…

– Второстепенные роли не для вас?

Катя развела руками. Что и требовалось доказать. С таким раскладом у него не было никаких шансов. Просто потому, что он не мог ей предложить сольную партию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А потом все так быстро закрутилось. Я забеременела, родила, какой уж тут балет? 

– Стоп. У тебя есть ребёнок? – изумился Дима, переходя на ты.

– Дочь. Девятнадцать лет. А что тебя так удивляет?

Он потрясенно моргнул.

– А сколько же тебе лет?

– Тридцать восемь, – захохотала Катя. – Что, не ожидал, что я такая старушка?

– Ну, если ты старушка, тогда я вообще – дед.

– Шутишь?

– Приехали. Хочешь сказать, что ты не видела в документах моей даты рождения?

– Нет, видела, конечно, но мы больше внимания обращаем на день. Ну, там, если день рождения у клиента, и нужно поздравить… Так, стоп! И сколько тебе лет, позволь полюбопытствовать?

– Сорок будет через…

– Два дня. Я знаю. Я знаю, а ты врешь.

– Зачем мне это делать?

– Мужчина в сорок не может выглядеть так… Так…

– Хорошо? – растянул губы в улыбке Дима.

– Ну, да. Тем более что ты не ешь мяса. Откуда тогда все эти мышцы? – Катя уличающее ткнула пальцем Диме в грудь.

– Я правильно питаюсь и занимаюсь спортом. Все просто. Катя…

– М-м-м? – промычала она.

– Я тебя волную? – спросил у нее тихо. Зачем? Для чего? Дура-а-ак.

Катя занервничала. Откинула прилипшие к лицу волосы и отвернулась. А потом как закричит:

– Наши вещи! А ну, кыш! Полиция!

К счастью, горе-воришка растерялся и убежал, бросив на песок его поясную сумку. Они пулей выскочили из воды.

– Все время забываю, как опасно купаться на общественных пляжах, – пропыхтела Катя. – Воришек здесь много. В отелях можно не беспокоиться, а вот так… Оставлять вещи опасно. Извини. Опять я дала маху.

– Ничего. Все же цело.

– Да уж. Повезло.

Их взгляды встретились и тут же неловко разошлись.

– Обсохнем? Или так пойдем?

– Лучше обсохнуть.

Они уселись рядом, плечом к плечу, и замолчали, уставившись на океан. Вдали гоняли в футбол детишки, солнце жарило все сильней, и становилось душно. То ли от этой жары, то ли от слов, что так и не были сказаны.

А потом Диме в плечо прилетел мяч. Точнее, не мяч, а его имитация, из тряпок и какого-то рванья, которую, за неимением альтернативы, пинали местные ребятишки. Один из карапузов подбежал к ним. Да и другие потянулись тоже.

– Сейчас будут попрошайничать, – вздохнула Катя.  – Бедность тут чудовищная. У тебя есть доллар? Или какая-то мелочь? А то я совсем без денег. И даже конфет не взяла.

Дима достал пятерку и велел самому старшему поделиться со всеми. А чтобы тот не обделил малых, пообещал проверить, как тот выполнит его просьбу. Парень заверил, что все будет в лучшем виде, и умчался. Но ребятишки помладше уходить не спешили. Когда мяч прилетел в их сторону в третий раз, Дима, поднялся.