Вода была неспокойной. Но все равно кристально прозрачной. Малыш еще барахтался, но уже едва-едва. Катя нырнула. Схватила тельце. Это был мальчишка. Лет семи. Или восьми. С перепугу она не разобрала. Да и темно уже было.

– Катя, давай его сюда!

Тушнов! А позади него еще какие-то люди. Назад плыть было проще. Несмотря даже на то, что никаких сил у нее не осталось. Волны подгоняли, а как только ноги коснулись дна, её подхватили чужие руки, помогая выбраться. Прошли какие-то минуты. Но вода поднялась еще выше. Катя в отчаянии осмотрелась. Народу было немного, да. И все они столпились на мостике, где Тушнов делал ребенку искусственное дыхание. Все же, если бы не он, Катя не смогла бы так быстро вытащить пацана из воды.

Кто-то выл, заламывая руки, кто-то ругался. Но даже в этом невообразимом гомоне, Катя услышала… Сначала надсадный кашель. Потом тихий уверенный голос Тушнова:

– Ну, вот! Вот… Молодец. 

– Сыно-о-о-о-очек! Елисе-е-ей. Что ж ты в воду полез? Тебе кто разрешал?!

– Следить, мамаша, надо за ребенком. А не коктейльчики халявные хлебать, – вступил в разговор кто-то из толпы.

– Я следила! И коктейльчики у меня все оплачены!

– Да ни хрена ты не следила, дура! Все морды корчила для селфи… Я тебе покорчу! Я тебе покорчу. Чуть сына мне не угробила!

– А сам? Сам ты куда смотрел?! – окрысилась дамочка и, упав на колени возле едва пришедшего в себя пацаненка, заголосила: –  Сыно-о-очек.

– Прекратите истерику. Или вы не понимаете, что ребенок и так напуган?

От голоса Димы повеяло таким холодом, что Катя поежилась. Ухватившись за выступ скалы, поднялась с коленей, но идти не решилась. Легкие горели огнем. Носоглотку драло от соли. Кто-то протянул ей воды. Катя выпила. Стало немного полегче. Но теперь жгло глаза. Пришло осознание того, что могло случиться… А вместе с ним страх. И слезы. Подоспели медики… Катя спрятала лицо в ладонях.

– Эй, как ты? – Видимо, посчитав, что его помощь больше не нужна, Дима подошел к ней. Положил руки на плечи и легонько растер.

– Не очень.

– Пойдем отсюда, – сказал он. Оглянулся через плечо. Выругался. – Как таким только детей дают? – спросил тихо. Катя пошатнулась. – А ты вообще сможешь идти? – усомнился, возвращаясь к ней взглядом. Совсем не таким, как он смотрел на горе-родителей. Теплым. Как только что заваренный чай.

– Да… Да, конечно. Только одеться надо.

Легко сказать – одеться. А вот сделать это, когда нет сил даже руки поднять… Катя позорно всхлипнула.

– Эй, ты чего? Дай я…

Почти в кромешной темноте Катя почувствовала, как он забирает из рук ее летнее платьице, как прижимает к себе, чтобы она не упала, пока он пытается вдеть в рукава ее непослушные конечности. Ощутила жар, идущий от его большого сильного тела. Такой блаженный жар.

– Может, снимешь купальник? Тут один черт ничего не видно. А то он не скоро высохнет.

Перспектива ходить в мокром не прельщала. Катя послушно кивнула. Плавки сняла сама. Верх – при помощи Димы, который помог ей с застежкой, а там только и оставалось, что вытащить мокрый лоскуток через горловину.

Было тепло, но Катю почему-то знобило.

– Пойдем, я заварю тебе чаю.

Не иначе как чудом они добрались до виллы Тушнова.

– Компания из меня сейчас никакая, – призналась Катя.

– Ничего, – отшутился Дима, – глядишь, не помру со скуки.

– Столько песка нанесли с моря, – покачала головой, глядя на испачканный пол.

– Уверена?

– В чем? – моргнула Катя.

– Что с моря? Вдруг это уже с нас сыпется, а, Катерина? В нашем возрасте ни в чем нельзя быть уверенным.

Из-за стресса Катя соображала туго. И то, что он всеми силами пытался ее взбодрить, дошло до нее не сразу.

– Спасибо, – прошептала Катя.

– За что?

– За все. И что с мальчиком помог, и что сейчас… мне помогаешь. Смешишь, вон.

– Какой уж тут смех?

– И не говори. Если честно, не знаю, почему так расстроилась. Может, Жанку свою представила на месте этого паренька? Я за нее очень переживаю. Особенно теперь, когда она одна осталась. Наверное, бездетным этого не понять.

Дима не успел ответить, потому что в дверь постучали. Несколько удивленный, он пошел открывать. Оказалось, это отец мальчишки. Выведал каким-то образом, где его искать. И приволок в качестве благодарности бутылку коньяка. Тушнов сначала отнекивался, потом, осознав, что мужик так просто не сдастся, взял и спешно свернул диалог.

– Ты смори – дождь.

– Угу, – Катя снова поежилась.

– Сейчас кондиционер убавлю. И чай… Можно с коньяком, кстати. Не пропадать же добру.

Первую чашку Катя выпила практически залпом. Несмотря на то, что чай был обжигающе горячим. Вторую цедила по чуть-чуть. Отчего-то было неловко. Уйти бы – да припустил дождь.

Она потянулась к чашке, он – к чайничку, чтобы подлить кипятка. Их руки соприкоснулись и замерли на мгновение. А потом он обхватил ее запястье горячими пальцами и мягко потянул на себя. Возразить не было ни сил, ни воли. Катя подалась к нему всем телом. Остановилась, почти касаясь носом носа. Одного только этого было достаточно, чтобы каждая клеточка в теле начала пульсировать. Катя облизала пересохшие губы. Дима повторил движение своим языком. Ее рот безошибочно нашел его. Будто врубая какой-то тумблер в глубинах ее естества. Потаенные мышцы конвульсивно дернулись. Сжимая пустоту. Катя тихо вздохнула. Поерзала. Тушнов а рыкнул и одним стремительным движением ссадил ее с дивана себе на колени. Теперь Катя возвышалась над ним. Да и вообще занимала доминирующую позицию. Но главной почему-то себя совершенно не чувствовала. Тон происходящему задавал Дима. Он целовал ее шею, он терзал ее губы, он скользил ниже и ниже. Он спускал с плеч рукава, обнажая ее грудь. Ничем не выдающуюся и неприкрытую. Он со стоном впивался в ее торчащие соски губами. Он их перекатывал на языке и кусал, будто ничего лучше не пробовал. Это он ерзал под ней, увеличивая давление. И это он, в конечном счете, остановился. Отвлекся на телефон… 

– Что такое? – всхлипнула Катя в горячке.

– Я не могу.

– Что?

– Я не могу. Извини. Так нельзя… К тому же нужно ответить.

Катя осоловело моргнула. Находясь все еще на нем, в нелепой позе, с раскинутыми по обе стороны от его бедер ногами, со спущенным на талию лифом…

– О, господи…

Вскочила, не помня себя. Дернула вверх ткань, так что та затрещала.

– Извини, это я виноват. Слышишь? Дело не в тебе.

– Да-да, конечно. Конечно. Нам не следовало, – залепетала Катя. Она все еще задыхалась. Но уже непонятно – от желания ли, или от ужаса.