Над Володиной избой возвышалась антенна, из окоп гремела музыка. "Но каким чудом ему удалось сохранить радиоприемник теперь? И где они слушают передачи: ведь антенны над избой не видно".

Как было обещано, под вечер за ней зашел Илья. Он тщательно вытер ноги у порога о половичок, поздоровался, передал Ефросинье Ивановне небольшой узелок:

- Мать прислала.

- Спасибо, родимый... - отозвалась бабушка, принимая подарок.

- Собирайся! - грубовато буркнул он Зине.

- И когда ты, Илюша, со своей сестрой будешь более ласково и вежливо разговаривать? - упрекнула Зина, мгновенно собравшись.

- Куда направляетесь? - поинтересовалась тетя Ира.

- Не бойтесь, тетя Ира. Приведу вам Зиночку обратно, - уклонился Илья от прямого ответа.

Зина выскользнула вслед за Ильей. По дороге он рассказал, что Володя из разных деталей собрал новый ламповый приемник.

- Работает. Изредка слушаем наши передачи, - добавил он.

С Ильей Зине всегда было легко. Простой, бесхитростный, покладистый. Еще в раннем детстве, когда маленькая Зина появлялась вместе с матерью у бабушки в деревне, Илья с удовольствием играл с ней, был верховой лошадью, а она - наездницей. Все просьбы маленькой Зины он выполнял беспрекословно.

Калитка у Володиной избы оказалась незапертой.

- За мной... - прошептал Илья Зине.

Из полутемных сеней, шагая по скрипучим ступенькам, они осторожно поднялись на чердак. Там было немного светлее. На ящиках уже сидело человек пять ребят, своих, зуевских. Среди них знакомы Зине были Женька и Федя Слышенков. Она робко присела на свободный ящик. С любопытством огляделась. Под железной крышей был оборудован под мастерскую небольшой уголок. У окошка - накрытый серой клеенкой стол со стопкой школьных тетрадей и книг. Над ним - прибитая к обрешетке крыши длинная полка с множеством склянок и каких-то пакетиков. Рядом, на ящике, - верстак с разными инструментами.

- Моя двоюродная сестренка! - отрекомендовал Зину Володя.

- Теперь все собрались. Начинай! - раздались голоса.

И Зина поняла, что все дожидались ее.

Из ниши, в углу, под застрехой, заложенной досками, Володя достал небольшой самодельный приемник. Выставил в щель зашторенного окошка небольшой стержень-антенну и включил приемник. Ребята подвинулись ближе, жадно вслушиваясь в раздававшийся треск и шум. Звук появился не сразу. Володя осторожно крутил рычажки.

- Сейчас, - взволнованно прошептал он, слабо уловив на одной волне русскую речь.

И тут произошло чудо. Вдруг ясно и отчетливо Зина услышала:

- "Говорит Ленинград!.. Говорит Ленинград!.. - Последовала небольшая пауза. И тот же мелодичный женский голос продолжал: - Рабочие и работницы Нарвской заставы города Ленина... - (Сердце у Зины забилось так сильно, что стало трудно дышать.), - отвечают труженикам Красной Пресни славной столицы нашего государства Москвы. Мы выстоим, товарищи москвичи! Враг не возьмет нас ни бомбами, ни блокадой! Ленинград борется..."

Все слушали затаив дыхание, а у Зины от волнения пробегала дрожь по телу, горели щеки - ее родной Ленинград живет и борется! Она, прикрыв глаза, мысленно видела Нарвскую заставу, знакомые родные места, где она выросла, где остались мама и папа.

Когда передача прервалась, ребята заговорили не сразу.

- Искали Москву, а нашли Ленинград! - произнес Володя, словно извиняясь перед ребятами.

- И очень хорошо! - горячо отозвалась Зина и тихо добавила: - Спасибо тебе, Володя. Значит, неправда, что немцы взяли Ленинград.

- Вот бы переписать и расклеить это сообщение, - заметил кто-то из ребят.

- А что, надо это дело наладить, - предложил Евгений и посмотрел на Володю.

Но тот, деловито свертывая провод, словно не расслышал.

А ровно через неделю на немецких плакатах, расклеенных в поселке, появились слова: "Смерть Гитлеру! Да здравствует Советская власть!"

- Очевидно, партизаны действуют, - высказал предположение дядя Ваня.

У Зины заблестели глаза:

- Партизаны!.. Кто же эти смельчаки? Хоть бы одним глазом взглянуть.

Но дядя Ваня ошибался. Авторами этих надписей были Володя и Евгений Езовитовы.

Глава шестая

Уже стояла зрелая осень.

Желтели листья на березах, в багрянце были клены, а трава на луговине темнела, теряя свою зеленую окраску, покрывалась после ночных заморозков белым инеем. Надвигались зимние холода.

- Да-а... Жизнь становится день ото дня суровей... - вздыхал дядя Ваня. - Ходим разутые, раздетые. Ничего теплого с собой не захватили, ни обуви, ни одежды.

- Кто же мог подумать, что застрянем в деревне... - жалобно вторила тетя Ира.

И невольно при этом разговоре Зина вспоминала, как права была мама, когда настаивала, чтобы дочери захватили в деревню хотя бы теплые свитеры.

- Возьми. Вечера могут быть холодные, - уговаривала она Зину.

- Зачем? - удивлялась Зина. - Мы с Галькой закаленные, физкультурницы. Не замерзнем.

Мама все же настояла на своем... Как теперь Зина была благодарна ей.

Тетя Ира принялась разбирать разные тряпки, хранившиеся в летней горенке.

- Из этих лоскутов можно выкроить Гальке платье... - обещала племяннице тетя Ира. - А из старой кофты, пожалуй, Нестерке рубашку сошью.

Нашлись лоскуты и для платьев Любочке.

На помощь ленинградцам пришли деревенские родственники. Мать Ильи принесла им черную железнодорожную шинельку. Зина примерила ее, шинель показалась неуклюжей, жесткой и длинной. Но в шинельке было гораздо теплее ходить, чем в легоньком летнем плаще.

После того как дядя Ваня, обследовав в кладовке все продовольственные запасы бабушки, сообщил тете Ире и Зине: "Скоро последние остатки муки съедим", ленинградцы перешли на полуголодный паек.

- Что же делать? - растерянно спрашивала тетя Ира. - Неужели по миру придется ходить?

А через несколько дней подавленный и мрачный дядя Ваня объявил:

- Устраиваюсь на работу... кладовщиком в продовольственный склад. Там паек дают.

- К немцам?! - одновременно спросили тетя Ира и Зина.

Дядя Ваня с укоризной взглянул на них:

- Но что же делать? Выхода иного нет. Как иначе жить, объясните! Вздыхать, охать, плакать и помирать с голоду - не выход. Да... придется работать. Ты, Ирина, тоже подумай об устройстве...

- Идти помогать немцам убивать наших людей?! - загорелась гневом тетя Ира. - Мне? Жене коммуниста? Как я потом мужу в глаза буду смотреть?.. - И она разрыдалась.