Великий боже, он начал задавать опасные вопросы. Броуди стоял слишком близко. Его статная фигура казалась непомерно большой для тесного холла.

– Но теперь ты рядом со мной. И тебя мучает страх.

Его губы касались кожи Мэдди. Она чувствовала сквозь одежду тепло его сильного тела. Эта близость пугала ее, ей хотелось вырваться, ускользнуть. Броуди так тесно приник к ней, что они оба чувствовали дыхание друг друга.

– Поговори со мной, Мэдди.

«Нет, это невозможно». Еорячее тело Броуди, полное тестостерона, прижималось к ней, небритый подбородок царапал щеку. Мысли Мэдди путались от пьянящего запаха Броуди, охваченного досадой и злостью. «Поговорить? Забудь об этом».

– У тебя неприятности?

«Хочешь правду? Неприятность – мое второе имя». Мэдди закусила губу, чтобы сдержать короткий смешок. Он прозвучал бы слишком резко, истерично. К тому же она боялась, что не сможет остановиться.

– Нет.

«Еще одна ложь. Надеюсь, Санта-Клаус меня не слышит. Но я делаю это ради тебя самого, Броуди…»

– Хватит, Мэдди, перестань. У тебя все на лице написано.

Этому Мэдди легко поверила. Слишком много событий сразу обрушилось на ее бедную голову. Сначала появилась Линн, и было ясно, что жаждущий крови Рик начнет их преследовать, а теперь Броуди, о котором она втайне мечтала, появился на своем «камаро». Неудивительно, что Мэдди плохо удавалось скрывать свои чувства. Впрочем, душевное состояние сейчас мало ее занимало. Мэдди куда больше заботило, удастся ли ей выйти живой из этой переделки. Ей и Линн.

А если не удастся спровадить Броуди, то и ему.

Неприятности? Да, черт возьми. Еще какие. Но она справится сама. Ей не привыкать. Правда, на этот раз… на этот раз ее душу терзали сомнения, едва различимый голос в ее голове нашептывал, что удача от нее отвернулась, и прошлое, от которого Мэдди ускользнула десять лет назад, вот-вот настигнет ее.

– Да, кое-какие трудности есть, – призналась она.

– Дело в твоей сестре?

Ладно, почему бы не признаться и в этом?

– Возникло небольшое недоразумение. Ничего особенного, мы сами разберемся.

Ну вот, очередная ложь слетела у нее с языка. Ложь тянулась за ложью, росла как снежный ком.

– Позволь мне помочь.

Нет. Об этом и речи быть не могло. В дело был замешан Рик, и прошлое настигало Мэдди. Она не чувствовала себя защищенной. Броуди бережно держал ее в своих объятиях, стараясь не задеть поврежденное плечо, но высвободиться она не могла. Собственная беспомощность злила ее: последние десять лет Мэдди старалась стать неуязвимой.

Мэдди попробовала изогнуться, но это не принесло результата. Она лишь острее почувствовала близость Броуди, прикосновение его бедер к своим. О, сколько раз Мэдди мечтала испытать это ощущение, но, разумеется, при иных обстоятельствах.

Броуди склонил голову, в очередной раз обжигая ее щеку своей щетиной. Проклятье! Сердце Мэдди замерло, а живот скрутило. Это окончательно вывело ее из себя.

– По-моему, ты суешь нос не в свое дело. Мне бы ты такого не позволил.

– Ты шутишь? – Броуди издал хрипловатый смешок. – На работе ты каждый божий день вмешивалась в мою жизнь.

– Ты имеешь в виду те моменты, когда ты появлялся в офисе хмурый, обиженный на весь свет? Когда ты целыми днями дулся и кричал на нас?

– Что, прости? Дулся?

– Вот именно. Как женщина, ревниво оберегающая свои тайны.

Броуди возмущенно фыркнул и, выдержав молчаливую паузу, произнес:

– Нет у меня никаких тайн.

– Ну конечно, твоя душа – открытая книга.

Броуди удрученно вздохнул, подняв дыханием прядь волос на ее виске и целую бурю чувств в душе.

Дьявольщина! Рядом с ним ей никак не удавалось взять себя в руки.

– Ты делаешь мне больно.

Броуди резко отодвинулся, но ее радость длилась недолго. Обхватив ладонями талию, он мягко, но настойчиво заставил Мэдди повернуться к нему лицом. Она закрыла глаза, не желая сдаваться.

– Мэдди, посмотри на меня.

«Ну нет, спасибо». Не глядя на Броуди, она могла сопротивляться долго, даже стоя рядом с ним и вдыхая его запах. Мэдди продолжала бы бороться и дальше, если бы тело предательски не качнулось в его сторону.

Проклятая плоть.

– Мэдди, черт побери! – Вздохнув, она открыла глаза. Броуди впился в нее взглядом. – Знаю, ты хочешь, чтобы я уехал, и тогда ты сама разберешься с этим «небольшим недоразумением».

– Это и вправду недоразумение.

Броуди демонстративно возвел глаза к потолку.

– Допустим. Но, как твой «муж», я обязан помочь.

– Почему? Потому что у тебя есть что-то между ног?

Мэдди призвала на помощь все свое терпение. Она чувствовала, что вот-вот взорвется. Нужно было взять себя в руки. Оттолкнув Броуди, девушка направилась к лестнице.

Мэдди шла, потирая ладонью грудь, в которой разгоралась адским пламенем нестерпимая боль. Ей нужно было продумать последнюю ложь. Грандиозную ложь, которая убедила бы Броуди, что он помогает им, и в то же время заставила бы убраться подальше.

Линн не хотела оставлять сестру наедине с этим крепким и решительно настроенным красавцем, хотя не осмелилась бы прямо заявить об этом.

Обычно Линн не хватало мужества отстоять свою точку зрения, тем более перед мужчинами. Достаточно было взглянуть на ее жизнь, чтобы в этом убедиться. Она не смогла сказать «нет» Рику, и тот разрушил ее жизнь. Ей не хватило духу дать отпор Мэнни, когда тот начал за ней ухаживать, хотя он ей вовсе не нравился. Линн не решилась изменить ситуацию, даже когда в ее жизни появился Бен Кингман, один из тех простаков, которых она помогла обокрасть. По ее вине Бен оказался владельцем очередной искусной подделки. Временами она отчаянно ненавидела себя.

Линн задержалась на лестнице, желая посмотреть, как сестра разберется со своим боссом, и услышала, как она сказала: «Не заставляй меня выставлять тебя за дверь пинками».

Так-то вот. Мэдди никому не позволяла ею командовать. Она всегда могла о себе позаботиться.

Линн страшно завидовала смелости сестры, поскольку сама не умела постоять за себя. На самом деле она вообще мало что умела, лишь создавать уникальные подделки, чтобы Рик продавал их доверчивым клиентам, готовым выложить целое состояние. Да, это у нее получалось хорошо. Здесь ей не было равных. Не то чтобы Линн этим гордилась…

Конечно, она участвовала в мошенничестве не по собственной воле. Рик применял жестокие угрозы в стиле «Клана Сопрано»[3], заставляя держать рот на замке. Однако Линн сомневалась, что закон примет это во внимание, если Рика вообще когда-нибудь привлекут к ответственности.