Но полное торжество Граве началось с июня 1941 года! Случившееся потрясло даже самого капитана. Оказалось, советские разведчики только ждали своего часа, чтобы ввести в действие тщательно законспирированные, тщательно отлаженные и мощные радиопередатчики! Оказалось, они все долгие годы перед схваткой с Гитлером только то и делали, что готовились к регулярной и бесперебойной радиосвязи с Москвой!

Как профессионал, абверовский капитан Граве вынужден был отдать противнику должное. Ни одна разведка в мире не знала подобной разветвленной, продуманной системы радиосвязи. Ни одна! Но признание этого вызывало у Граве не восхищение, а страх и озлобление. Ибо, как профессионал, знакомый уже не только с радиоделом, Граве понимал и другое. Прежде всего, он понимал, что радиостанции, введенные вражескими разведчиками в действие, еще не все, значительная часть должна оставаться в резерве. А кроме того, стало совершенно ясно: чтобы введенные в действие радиостанции работали, передавали разведывательные данные, радистам нужно было эти данные откуда-то получать. Отсюда следовало, что иностранные разведки располагают огромным числом людей, великолепно осведомленных о том, о чем никому не полагалось бы знать!

Существовал только один путь обнаружения этих осведомленных людей: поиски радиостанций, установление их местонахождения, выявление радистов, а через радистов — руководителей разведчиков и их помощников.

Слушая масляную речь группенфюрера Зейца, майор Граве вспоминал, сколько разочарований пришлось пережить ему и его слухачам.

Он вспомнил, как долго и безуспешно пытались они засечь радиостанции противника, работавшие из самого Берлина. Одетые под почтовых служащих, Граве и его солдаты расставляли фургоны с радиопеленгаторами то тут, то здесь, терпеливо ждали, когда выйдут в эфир вражеские рации, спешили наложить пеленги, но на следующий день станции начинали работать из другого района, и надо было прокладывать новые пеленги, а еще через день убеждаться, что станции сменили не только место работы, но и время действия и длину волн.

Когда же показалось, что ловушка за разведчикам готова захлопнуться, выяснилось, что радиопеленгаторы дают искаженный пеленг и что на радиозаводах Берлина с недавнего времени нет специалистов по локации - все они взяты на фронт..

Граве отнюдь не возлагал надежд на группу обер-лейтенанта Дитриха, отправленную в ноябре месяце в Бельгию, так же как не возлагал надежд на обер-лейтенанта Ремера, выехавшего в Париж. Граве даже возражал против посылки этих групп, полагая, что распыление сил приведет к усложнению задачи. Но адмирал Канарис приказал заняться Парижем и Брюсселем.

Иначе мы поступить не можем, — сказал адмирал. Или вы хотите, чтобы вас заподозрили в симпатии к западным союзникам?..

Дитрих и Ремер уехали. Каково же было удивление Граве, когда в конце ноября Дитрих сообщил о существовании подпольной радиостанции на окраине Брюсселя,» Молеенбеке, регулярно ведущей передачи с одного места

Граве бросился в Бельгию. Его сопровождали сотрудники СД и СС.

Слова Дитриха подтвердились. Пеленги два раза прошли через виллу «Розина» в Молеенбеке. Вилла стояла отдельно от других домов, сомнений быть не могло.

Получив согласие Берлина, Граве возглавил налет на виллу.

Дождавшись, когда неизвестный радист начнет передачи, сотрудники гестапо окружили район, Граве и пятнадцать офицеров службы безопасности ворвались в виллу.

Стальную цепочку на дверях перекусили специальными щипцами. Появившуюся в передней пожилую женщину (впоследствии выяснилось — хозяйку виллы) сбили с ног, заткнули ей рот и с оружием наготове устремились в дом. На втором этаже горел свет. В большой гостиной, заслышав топот солдатских сапог, пытались запереть дверь, но не успели. В гостиной находились три человека: мужчина и две молодые женщины. Граве бросился к пылавшему камину, пытался выхватить из пламени почерневшие бумаги, но они рассыпались в пепел. Граве обернулся. Агенты гестапо уже надели на обитателей виллы наручники. А посреди стола стояла рация...

Граве старался не вспоминать, что творили с арестованными в казармах СС. Но по долгу службы и в интересах Великой Германии он ни разу не уклонился от присутствия на процедурах допроса. Он наблюдал, как арестованных пропускали через ледяные ванны, добиваясь посинения лица и почечных колик, как всем им забивали под ногти рук и ног стальные иглы, чтобы они сказали, кто их руководитель, и назвали применяемый при радиосвязи шифр.

Граве не мог понять, как арестованные выдерживают боль. В глубине души он чувствовал, что сам бы не выдержал и малой толики выпавших на долю этих людей страданий...

Первым сдался радист, которому пригрозили раздробить мошонку.

Он назвал имя руководителя, скрывавшегося под псевдонимом «Аргус», и сказал, что шифр знает только Роза Петрова. Роза Петрова на последнем допросе стоять не могла.

Ее поддерживали под руки.

Штурмбаннфюрер подошел к арестованной, поднял ее голову.

— Ну, шлюха, — сказал он, — будешь говорить? Ваш радист раскололся. Мы знаем, что шифровальщица ты.

Женщина молчала.

— Ладно. — сказал Таубе. — Сейчас я тебе кое-что покажу. Приведите Рябчикова.

Солдаты ввели одного из русских.

— Слушай, — сказал Таубе женщине, — мы знаем, что ты замужем и что твой муж Петров. Сейчас я тебе по-кажу, что мы сделаем с твоим мужем, если будешь упорствовать.

Солдаты раздели Рябчикова. Избитый, он выглядел страшно. Рябчикова подвели к двери. Таубе следовал за арестованным. Заставьте шлюху глядеть! — приказал он. Один из солдат протянул руку вниз, и майор Граве отвел глаза. Он бы и уши закрыл, чтобы не слышать удара двери и нечеловеческого вопля, вырвавшегося у Рябчикова.

Солдаты отпустили Рябчикова. Он скрючился, на каменный пол, задергался в конвульсиях. Под его животом расползалось черное пятно крови.

— Видела?! — крикнул, как пьяный, штурмбанфюрep Таубе. — Будешь молчать - твой муж станет таким же!. Давайте Петрова!

Петров, высокий светловолосый мужчина с лицом, похожим на кусок свежего мяса, войдя в комнату он сразу понял, что произошло.

— Раздеть! — крикнул Таубе.

Петров, с которого сдирали одежду, посмотрел на жену.

Роза Петрова дергалась в руках солдат. С ее лицом происходило что-то странное. Граве вдруг понял, что женщина прокусила губу, чтобы не закричать, по ее подбородку текла струйка крови.

Петрова подвели к двери.

Таубе поднял ногу, чтобы повторить удар.

И тогда Роза закричала.

— Нет! — кричала она. — Нет!

— Говори! — заорал Таубе. — Шифр!

— Молчи! — рванулся Петров к жене. — Молчи! Во имя...

Его крепко держали, волокли к двери.

— Говори! — выл Таубе.

Женщина обвисла на руках солдат.