В плане нейроэргономики этот случай представляет интерес с точки зрения скорости, с которой участник эксперимента выполняет задание, что свидетельствует о его тренировке по типу «n-sigma»[43]. Если Рафаэль помнит наизусть заполненную шахматную доску, как если бы это была таблица умножения, а потом с поразительной скоростью выполняет задание, то это происходит благодаря его усердным тренировкам. При этом запоминание шестидесяти четырех фраз типа «В3: 71» похоже на запоминание таблицы умножения на французском языке с помощью музыки и зубрежки, а не математического расчета. Случай Рафаэля иллюстрирует главное правило, согласно которому любовь к своему делу снижает количество погрешностей на тысячу вариантов (иногда даже на миллион). Промышленные гиганты типа «Эрбас» или «Тесла» считают это совершенством.

Если Рафаэль прошел испытание на сцене с минимумом ошибок, причем под давлением и с эмоциональным напряжением, всего лишь после 5 часов тренировок на Micmaths, то и большинство людей могли бы добиться того же результата после тренировок от 5 до 50 часов.

На первой передаче полное совершенство было продемонстрировано Сильвеном. Он подвергся испытанию, которое можно было с успехом выполнить только после тренировок от 500 до 5 тысяч часов. Сильвен страстно увлечен своей работой пейзажиста, а добился успеха после упорных тренировок по стереоскопическому рисунку в течение от 25–50 тысяч часов[44]. Его рисунки красного и синего цветов расположены на расстоянии друг от друга, их можно увидеть в 3D с помощью подходящих очков.

Сильвена расположили перед двумя огромными стенками, построенными из 40 × 40 кубиков Рубика. Они были совершенно одинаковы, но со случайно выбранными цветами граней. Менялся цвет одного квадрата из 1600 кубиков (каждый из которых состоял из 9 цветных квадратов, что в целом составило 14 400 квадратов разных цветов), а Сильвен за несколько минут смог определить, цвет какого из них был изменен.

Его метод заключался в блуждании взглядом для совмещения двух изображений с точностью до пикселя. Различие воспринималось им как рельеф и буквально бросалось в глаза (это все, что можно сказать о его методе). В психологии это называется «произвольное акцентирование». Оно обозначает способность мозга выхватывать из череды явлений нечто самое важное[45]. Это явление имеет еще одно название: «эффект коктейльной вечеринки». Во время вечеринки мозг способен распознать любую фразу в общем гуле, даже если беседа происходит довольно далеко. Умение выделить измененный пиксель среди 14 400 близок к «эффекту коктейльной вечеринки».

Однажды мне выпал шанс участвовать в конференции вместе с чемпионом по лыжам Эдгаром Гроспироном, который предложил такой же анализ своих тренировок. Будучи хорошим спортсменом, он каждый год проводил сотни часов на горнолыжных трассах (более миллиона виражей), и все ради нескольких минут на соревнованиях (максимум 10 спусков за год)! В один прекрасный день он решил, что должен не просто хорошо пройти трассу, но с минимумом ошибок на тысячу спусков (или даже миллион). Чтобы добиться совершенства, он решил тренироваться с максимальной интенсивностью: у конкурента лучше техника, но у него равное количество спусков в год. Если он улучшает свой результат через каждые сто спусков, я сделаю это за шестьдесят и обойду его. Так и произошло на Олимпийских играх в Альбертвиле в 1992 году, где он завоевал золотую медаль.

Таким образом, все могут стать выдающимися спортсменами. Но успеха в установлении рекорда или в умении сосредоточиться невозможно достигнуть без страстной любви. Именно любовь дает возможность по многу раз повторять психическое или физическое движение и часами работать, забывая о сне и отдыхе ради дела, которое иному кажется каторгой. Никто не преуспел, не отдаваясь всей душой своему делу.

Вместе с Алланом Снайдером[46] мы считаем, что в каждом из нас скрыты огромные возможности. В любом человеке дремлет Моцарт или Никола Тесла, и тренировки должны быть нацелены не на достижение уровня этих гениев, а на освобождение своего мозга. Это утверждение иллюстрирует редчайший «синдром саванта»[47], когда травма открывает в человеке невероятные интеллектуальные способности. Например, он начинает играть на фортепьяно, хотя до этого никогда не прикасался к инструменту, или с обескураживающей легкостью решает математические задачи. Создается впечатление, что мозг был закрыт на задвижку, скован, но в принципе можно избавиться от любых оков. Конечно, мы не в полной мере его используем.

Хочется привести несколько примеров синдрома саванта. Хирург-ортопед Энтони Сикория получил удар молнии, когда стоял в телефонной будке. Рядом женщина ждала, когда его разговор закончится. Она оказалась медсестрой и реанимировала Энтони. После травмы он открыл в себе непреодолимое влечение к игре на пианино и со временем воспроизвел мелодии, звучавшие в его голове. Так родилась «Соната о молнии».

Томми МакХаг выжил после двух разрывов аневризмы и страстно захотел не играть на фортепьяно, а заниматься литературой и рисовать. Этому он посвятил свою жизнь, работая по восемнадцать часов в день после перенесенного сердечно-сосудистого заболевания.

Орландо Серелла ударили в левую часть головы на бейсбольном матче, и он вдруг обнаружил в себе способность называть день недели любой календарной даты за последние сто лет, хотя всего лишь несколько дней мучился головной болью. Он говорил, что «ответы появляются прямо перед глазами». Невролог Брюс Миллер описал похожие случаи, когда пациенты преклонных лет с фронтотемпоральной деменцией вдруг открывали у себя прекрасные артистические способности[48].

Существует теория Снайдера, объясняющая приобретенный синдром саванта:

«Я предполагаю, что саванты имеют уникальный доступ к информации самого низкого уровня, совсем не переработанной, не объединенной в целостные понятия и не получившей ярлыков-значений[49]. Из-за поломки системы подавления саванты получают доступ к этой информации, которая есть в каждом мозге, но обычно закрыта сознанием. Поэтому способности савантов могут спонтанно возникнуть у нормальных людей, и их можно вызвать искусственно, с помощью низкочастотной магнитной стимуляции».