— Наши дети уже большие. — Раиса хихикнула. — Практически взрослые. Но фотографии будут кстати.

— Конечно. — Анна тоже засмеялась. — Идемте, я покажу вам самые наши забавные придумки.

По тому, как полицейский и его жена переговариваются и смеются, Анна понимает, что этой паре удалось и взаимную любовь сохранить, и остаться лучшими друзьями. Это видно по тому, как осторожно суровый полицейский придерживает под локоток свою жену, красивую, статную блондинку, с потрясающими глазами и высокой грудью. И по тому, как она смотрит на него и как они вместе смеются или рассматривают что-то, прильнув друг к другу, — все эти жесты не нарочитые, а привычные. И видно, что эта пара очень счастлива.

— Смотри, Вить, вот повешенный! — Раиса засмеялась. — Ну-ка, сфотографируй его!

Виктор щелкнул телефоном, а Анна краем глаза заметила спешащего к ним охранника. Небось сейчас начнет рассказывать, что фотографировать нельзя. Уж сколько Никита боролся с этим воинствующим вахтерством, но каждый новый охранник обязательно наступал на те же грабли. Вот и этот стремится проявить ненужное служебное рвение.

— Фотографировать запрещено.

Анна собралась сделать замечание бестолковому охраннику, но полицейский как-то оттер ее плечом, и она оказалась у него за спиной.

Раиса весело подмигнула ей и фыркнула в кулачок, видимо, уже зная, какого рода развлечение предстоит:

— Не надо портить ему удовольствие.

А охранник уже приступил к исполнению обязанностей:

— Никакой фото- или видеофиксации! Это запрещено.

— Когда, кем? — засмеялся Виктор. — Объясните мне.

— Закон запрещает.

— Какой конкретно закон?

— Ну… закон. Запрещает, да.

Охранник из новых. Анна раньше его не видела, а иначе он бы знал, что за такие выходки руководство ему спасибо не скажет.

— Я хочу, чтобы вы предоставили мне текст закона, который запрещает мне снимать товар или оформление зала.

— Запрещено.

— Кем и когда?

Поддержать дискуссию на таком уровне охранник уже не мог. А еще он никак не мог понять, почему девица с бейджиком «старший менеджер», стоящая позади мужика, ничем ему не помогает.

— Если законом это запрещено, я подчинюсь. Но хотелось бы увидеть текст этого закона, — дожимает беднягу Виктор.

— Самый умный, да? — наконец выходит из себя охранник.

Отчего-то выражение «самый умный» у представителей определенного социального слоя является жестоким оскорблением. Виктор этого никогда не понимал. Вот у евреев, например, самый умный — это комплимент. А тут если хотят оскорбить, то спрашивают: ты что, самый умный? Типа так ты лучше меня? А получи вот в дыню, потому что если ты самый умный, то ты слабак и никак тебе твой ум не поможет, потому что против лома нет приема.

И если бы охранник был в состоянии извлечь этот логический ряд из своего сознания, он бы все так и сформулировал, но семантика ускользнула от него, и осталось только вот это «самый умный» в виде оскорбления.

— Да, самый умный, — кивнул Виктор. — А что?

А то, что бедняга-охранник окончательно «завис». Налицо разрыв шаблона: «самый умный» не только этого не стыдится, но еще и оказался здоровенным дядькой. Никак не хлюпик и не ботан, и совсем не боится, и, что хуже всего, никакого почтения к бейджику с внушительной надписью «Борис, охрана» не испытывает.

Анна все-таки решила вмешаться и, пристально посмотрев на охранника, скомандовала:

— Ступай займись делом. Чего стоишь? У нас в магазине производить фотосъемку не запрещено. И никакой закон этого тоже не запрещает.

— Ну вот, — Виктор укоризненно улыбнулся. — Взяла и вырвала добычу у меня из рук. Что ж за день такой сегодня.

— Я предлагаю вам контрибуцию. Может, пива хотите? Пока ваша жена выбирает себе что-то красивое.

Они обошли обиженного в лучших чувствах охранника, превратившегося в соляной столб, и направились к отделу, куда так рвалась душа хозяйственной Раисы.

— У нас тут кафетерий, пиво есть и разливное, и в бутылках. — Анна весело подмигнула Виктору. — Вы же не за рулем, надеюсь?

— Нет, не за рулем. Меня жена возит, — Виктор засмеялся. — Видишь, Рая, уводит меня молодая красавица среди белого дня, можно сказать, а ты стоишь и смотришь на это безобразие, словно тебе и дела нет, что родного мужа, как коня, за уздечку и со двора.

— Приведут обратно вскорости, еще и денег приплатят, чтоб обратно взяла, — засмеялась Раиса. — Карточку давай и ступай порезвись на травке, пока я тут поброжу. На пиво у тебя налички хватит?

— Хватит. — Виктор протянул Раисе карточку и запел: — Сердце красавицы склонно к измене… Гм-м, в данном случае — красавца, да.

— Иди пиво пей, красавец! — Раиса улыбнулась Анне. — Спасибо за экскурсию, очень все хорошо придумано, правда.

Анна с Виктором остались, и тот, глядя на девушку, ухмыльнулся:

— Ну, показывайте ваше пиво и расскажите же мне наконец, что вас так тревожит.

Анна смотрит в смеющиеся глаза полицейского и чувствует, что краснеет.

Вот не умеет она скрывать свои чувства, все на лице написано, и полицейский сразу увидел. Видимо, не зря сволочная Ирка сказала, что народ судачит, будто она в Никиту влюблена. Только вовсе она и не влюблена в Никиту, а просто нужно, чтобы все по справедливости было.

— Бокал светлого. — Виктор кивнул Анне. — Давай-ка присядем и поговорим.

И они присели за столик, огороженный стеклянной стенкой, с надписью «ЗАКАЗАН». Этот столик никогда не занимали посетители, его держали как раз для таких вот случаев, когда нужно было угостить кого-то: партнеров, клиентов и просто гостей.

— Так что такого происходит, что ты сама не своя?

Сейчас полицейский — просто приятный мужик, который под пиво ведет неспешный разговор с хорошей знакомой. Вот только пришел он сюда, потому что полицейский, и знакомы они меньше часа.

— Вы же из-за тех фотографий пришли? — Анна тревожно смотрит на Виктора. — Ну, в интернете которые?

— Не вижу причины скрывать. Да, из-за них, — кивает тот.

— Но пришли вы неофициально, а значит, никакого дела — уголовного или другого какого — нет. — Анна вопросительно смотрит на Виктора. — Я хочу, чтоб вы знали: все эти фотографии — сплошная ложь. Не мог Никита Григорьевич так поступать, он вообще не способен ни на что подобное.

— Ох, Аннушка, знать бы, кто на что способен. — Виктор отхлебнул пива. — Но в данном случае я с тобой согласен: все эти фотографии и обвинения — не просто липа, но умелое мошенничество. И я собираюсь сделать все от меня зависящее, чтобы виновные понесли заслуженное наказание.

— Правда?!