яростный взгляд на свою хихикающую супругу.

Чуть позже я услышал угрюмый голос Майкла прямо над ухом.

– Синтия мне все рассказала. Очень соболезную. Думаю, это невыносимо. Я как-то встречался с ним в театре. Он там подрабатывал, да? Еле справился с тем чертовым ослом.

– Да, да… – ответил я, уставившись на рыбий скелет в моей тарелке. А в голове крутилось: как ты там? Где ты, что делаешь? Ты уже в машине? Ты пристегнулась? Ты едешь туда, куда сказала мне? Все это выбивало меня из колеи. Все эти люди между нами. Люди, заполонившие физическое пространство между мной и тобой. Все эти личности, эти истории, частью которых мы не являемся, и им всем плевать, и их совершенно не заботит твое существование.

– Вы позволите?

Я помню, как пошел в туалет и позвонил домой, чтобы проверить, ушла ли ты, и около минуты слушал этот наводящий тоску писк в трубке. Потом я набрал твой мобильный, но женский голос сообщил мне, что абонент недоступен.

Когда я вернулся за стол, стало совсем нестерпимо. Эта гнетущая легкость. Пустая болтовня. Тошнотворный чизкейк. Мое трепещущее сердце. Я хотел уйти. Мне нужно было уйти. Лучше бы я не приезжал. Мне здесь было не место. Я был жалкой гусеницей в обществе бабочек. В чем смысл? Я пошел только из чувства долга перед Синтией, которая так много для меня делает, но теперь другой долг был важнее.

Примерно к половине двенадцатого мы вернулись домой. Синтия настойчиво предлагала еще выпить кофе, но я не мог.

– Нужно позвонить матери Имоджен, – сказал я.

– О, Теренс, не будь таким…

– Прости, Синтия. Я позвоню. Я просто хочу услышать Брайони, вот и все. Убедиться, что с ней все хорошо.

Синтия сдалась.

– Это твоя дочь. Делай, что хочешь.

– Да, – сказал я, доставая из кармана твою записку. – Так и поступлю.

Мы выехали из Йорка и понеслись по извилистым сельским дорогам.

Синтия была в ярости. Я был вне себя. «Во всех смыслах», – добавила она. А что мне оставалось делать? Номер, который ты мне оставила, не отвечал, так что в моей голове вертелись мысли об авариях, изнасилованиях и похищениях. Теперь мы ехали по указанному тобой адресу и надеялись, что ты написала его правильно.

Я сказал Синтии, что могу завезти ее домой или вызвать такси, но она решила ехать со мной.

– Не хочу, чтобы ты натворил глупостей, Теренс.

О да. Глупостей.

Не доехав до предместья, где, предположительно, жила Имоджен, мы увидели впереди тусклое золотистое свечение. Свернули и поняли: в поле горит костер, а вокруг него танцуют люди. Сцена из доисторических времен – или наоборот, накануне апокалипсиса. Церемония победы, инициации, жертвоприношения.

Мы остановились у обочины и немного подождали.

– Она там, – сказал я.

– Откуда ты знаешь, Теренс? Давай, поехали искать дом.

– Нет, смотри, она там, – я показал на девушку, пляшущий силуэт у костра. Это была ты, Синтия сама видела.

Она вздохнула.

– Отстань от нее.

– Что?

– Отстань от нее. Потом поговорите. Завтра.

– Шутишь?

– Нет. Не шучу. Бога ради, подумай головой, Теренс. Если ты сейчас туда пойдешь, она тебя никогда не простит. Дети все запоминают, чтоб ты знал, – сказала она печально, и я на секунду задумался о том, через какие унижения она, видимо, прошла в детстве.

– Прости, Синтия, – ответил я. – Но я хочу разобраться с этим сейчас. Она мое дитя. Вдруг с ней что-то случится, прямо сегодня, в таком состоянии? Огонь, алкоголь, парни. Знаешь, не самое спокойное сочетание.

Синтия повернулась ко мне, и слова легко слетели с ее темных губ:

– Ты не знаешь, в каком она состоянии. Успокойся, Теренс, пусть радуется.

Я начинал свирепеть.

– Взгляни. Взгляни на них. Посмотри, ради Бога. Они с ума посходили.

– Наверное, они немного выпили. Это подростки. Вечер субботы, – она наклонилась поближе и зашептала. – «Не бойся: этот остров полон звуков. И голосов отрадных и безвредных [4]».

Синтия приняла мое хмурое выражение лица за немой вопрос.

– Это «Буря», – сказала она.

Возможно, она была права. Возможно, я давил. Возможно, эта мудрая ведьма могла бы меня переубедить. А потом я услышал. Крик. Крик, пронзивший меня такой же болью, как тогда, когда я услышал крик твоего висящего на фонаре брата. Сейчас, вспоминая те события, я вообще не слышу твоего крика. Вместо него я слышу вопль Рубена, но в тот миг я знал, что это кричишь ты, и понимал, что это означает. Ты была в беде, в ужасной опасности, и только мы могли тебя защитить.

– Это она, – сказал я.

– Что – она? – твой вопрос долетел до меня, когда я уже вышел из машины. – Теренс, мне кажется, ты делаешь страшную ошибку.

Я не ответил ей и полез через ограду. Рядом с дорогой был загон для коров, а вы с друзьями находились дальше. Коровы безмятежно спали.

Я позвал тебя.

– Брайони!

Мой голос пробился через хохот мальчишек. Что они с тобой делали? Не представляю. Хотя я вру. Я вполне представлял. И это представление подгоняло меня.

– Брайони!

Трое девочек, четверо парней. В оранжевых отблесках костра. Словно последние выжившие в этом мире. Вы обернулись.

– Папа? Папа??

– Все хорошо, – сказал я. – Ты цела.

Раздался совсем другой смех. Сдавленный и плотный, словно кто-то закрыл в банке рой мух. Я посмотрел на них. Там был Урия Хип, обнимавший своей тонкой детской рукой Имоджен. Другие ребята, которых я раньше не видел. И Джордж Уикс, хохочущий громче всех, поднимающий вверх бутылку, как добычу.

Ты быстро шла ко мне. Твое лицо в золотых отблесках горело гневом и стыдом.

– Ты что творишь? – это звучало так, словно ты не могла поверить, что я предал тебя.

– Я слышал твой крик. Тебя обижали? – я указал на ближайшего парня. – Он тебя обижал? Этот мальчик? Кто это? Он хотел тебя обидеть? Ты была расстроена, я думал, тебя обижают.

– Поверить не могу, – сказала ты. – Просто не могу поверить. Уходи.

Отвращение исказило твой голос до неузнаваемости. Я слышал ненависть в твоих словах.

Я застыл.

Я не мог сказать ни слова.

За твоей спиной трещал костер, слышалась пьяная болтовня. Ты хотела к ним. Ты хотела, чтобы я исчез.

– Ты сказала, что поехала к Имоджен. Я звонил, мне не отвечали. Мы с бабушкой отправились тебя искать.

Хоть бы дрогнула.

– Я слышал твой крик.

Ты посмотрела в сторону и снова сказала:

– Просто не верится.

Словно я мог раствориться в воздухе от этих слов.

– Я думал, у тебя неприятности.

– Уходи. Пожалуйста, папа, просто уйди.

– Да, – крикнул один из парней. – Уйдите уже.

– Я без тебя никуда не пойду. Уже полночь, черт… ты вообще когда вернуться собиралась?

– Никогда.

Ты была пьяна. Я видел. Слышал. Чуял.

Порыв ветра повернул дым в нашу сторону.

Я схватил тебя за руку.

– Вот что, юная леди, мы уходим.

Ты выдернула руку и побежала к ним.

И вот опять что-то происходит. Покалывание. Переключение со станции на станцию. Тьма, накрывающая тьму. Как будто все, включая костер, вдруг укрыла черная вуаль.

Я попытался догнать тебя, но почему-то подвело равновесие. Погоня была недолгой, потому что я обо что-то споткнулся и упал на землю, так близко к огню, что отлетевшая искра подпалила волоски на моей руке.

Я повернул голову и увидел Джорджа Уикса,