Он подошел ближе, и прояснившийся вид здания подтвердил его опасения. Входная дверь висела на одной петле, толстый слой глины дверного прохода потрескался и раскрошился. В южной части потолка зияла грубая дыра. Бледная, безжизненная рука свисала из одного из окон, с ее указательного пальца медленно капала кровь.

Тоши взял в одну руку джитту, а во вторую длинный меч. Подбегая к жилищу махоцукай, он перебирал в уме различные варианты случившегося. Нападение ками? Клановые войны? Начали ли солдаты Даймё вырезать черных колдунов в отсутствии своего повелителя?

Он подошел к обвалившейся входной двери и заглянул внутрь. В воздухе висел затхлый смрад. В здании горело два небольших костра, один в камине, в самом центре комнаты, и второй на куче обломков и хлама у самой двери.

Тоши остановился, увидев открывшуюся сцену, и скривился. В отличие от последствий бойни в Минамо, пол хижины махоцукай был практически полностью покрыт изувеченными и переломанными телами.

Молодой парень лежал лицом вниз прямо в дверном проходе. По огромной луже скользкой крови под ним Тоши догадался, что его горло, очевидно, было перерезано. Трупы других учеников, молодых и старых, валялись по всему жилищу. На их телах были видны четкие, ровные отверстия, окруженные кровавыми бутонами цветов. Бледная рука, торчащая из окна, принадлежала девушке, но она была слишком невысокой и тощей, чтобы оказаться Кику.

Тоши спрятал в ножны длинный меч, но оставил джитту в руке. Что бы здесь ни произошло, оно давно закончилось, но это не означало, что здесь уже было безопасно. Он бесшумно двинулся через заваленный телами пол и открыл большую, украшенную дверь у дальней стены.

За ней все было еще хуже. Тела были тесно навалены кучей по два от пола между Тоши и алтарем в центре комнаты. Тоши узнал резанные раны от меча и колотые от кинжала на каждом теле - жутком свидетельстве острых клинков в умелых руках. Кто бы это ни сделал, он пользовался оружием из металла, а не зубами и когтями. Вооруженные люди напали на махоцукай в их собственном доме, и вырезали всех до единого.

У самого алтаря Тоши остановился. Это было больше, чем просто резня – это была бойня. Некоторые из учеников постарше были убиты, а затем повешены на стены. Тоши внимательнее присмотрелся к изувеченному телу бородатого человека с одной длинной, свисающей серьгой и татуировкой, покрывавшей большую часть лица. Его глаза все еще были распахнуты от шока и ужаса.

Поправка, подумал Тоши. Некоторые были повешены на стены, а затем убиты. Это исключало солдат Даймё. Он лично видел воинов Конды в карательных миссиях, и они бы никогда не проявили такую жестокость, или бы потратили время на то, чтобы разложить трупы – они бы просто построили махоцукай в шеренгу и обезглавили мечом один за другим, с большим церемониалом. Тоши скривился и прошел к двери, ведущей в глубину здания.

Следующая комната была самой маленькой, поэтому, к счастью, в ней было меньше всего трупов. Тоши не вошел в комнату, а встал снаружи, осматривая полдюжины человеческих тел, разбросанных по коморке.

Эти трупы отличались от других жертв. Все тела здесь были высокими, худыми и элегантно одетыми. Лица многих были скрыты под шарфами из черного щелка. Другие были одеты в синеватую кобальтовую кольчугу и вооружены катанами. Все участки кожи, которые видел Тоши, были бледными, почти белыми, словно отражение лунного света на выбеленной кости. Эти новые трупы принадлежали соратами, и их присутствие доказывало, что битва была не односторонней.

Тоши был впечатлен. Он позволил себе мгновение чистой, жестокой радости за счет лунного народа. Большая часть проблем Тоши напрямую касалась соратами и их ками покровителя. Поскольку Конда исчез, соратами открыто работали над тем, чтобы взять под свой контроль весь болотный регион. Они убивали тех, кого не могли запугать или подкупить, и он предположил, что махоцукай попали под удар за нежелание подчиниться. Это не спасло их, и уже их не вернет, но Тоши был рад, что Нумайские йюши заставили лунный народ заплатить за эту ночную работу.

Тоши моргнул. Воины соратами были исключительными бойцами, а их шиноби бесшумными и незримыми, как листья, падающие в безлунную ночь. Они были слишком горды, чтобы оставлять доказательства того, что простые земные жители смогли повергнуть нескольких представителей их племени. Почему же тогда они оставили эти тела?

Он взглянул снова, заметив, что все трупы соратами лежали на одинаковом расстоянии от центрального места в дальней части комнаты. Он на мгновение озадачился, затем кивнул. Они пытались наброситься на кого-то, и были грубо убиты и отброшены назад силой их предполагаемой жертвы. Произошла ли эта маленькая победа вдали от основного числа нападавших, так, что те не осознали своей потери? Или, еще менее вероятно, сумел ли последний выживший махоцукай одолеть или отпугнуть всех нападавших соратами, так, что никого из них не осталось для того, чтобы убрать трупы своих бойцов?

Тоши надеялся, что так все и было. Его также не покидала надежда, что кто бы это ни был, он все еще был в состоянии пожать ему руку – он хотел поздравить его.

У дальней стены комнаты послышался женский вздох. Тоши прополз вперед, вглядываясь в темноту за алтарем, пока не увидел широкую щель в самой стене. Если бы потайная дверь не была слегка приоткрыта, он никогда бы не нашел ее. Теперь он подтолкнул ее ногой в сторону и присел на корточки, осторожно пробираясь внутрь.

Потайная дверь захлопнулась за ним, но интерьер комнаты был освещен парой черных свечей, стоящих на еще одном, меньшем по размеру алтаре. В мягком ореоле желтого света, Тоши увидел затылок женщины, ритмично кивающий вперед, назад. Он сжал плотнее свою джитту, но расслабился, когда женщина начала тихонько петь. Ее голос был мягким, приятным и чистым.

- Кику, - позвал Тоши. Он не ясно видел в этом тусклом свете, но узнал голос и шелк ее черных волос. – Это Тоши. Я пришел помочь.

- Тоши. – Голос Кику звучал задумчиво, пропитанный грустью. – Здесь нет для тебя работы, брат по клятве. Хёдзан не за что мстить. Я единственная, кого они не убили.

Тоши стоял на месте, словно вкопанный. Он не хотел подходить к Кику, прежде чем не убедится о состоянии ее рассудка. Она могла быть ранена, могла умирать, или…

Кику встала, понимаясь в мерцающем свете свечей. Ее голова была наклонена вперед, так, что ее роскошные волосы свисали ниже подбородка, закрывая черты ее лица. Она