Она заранее сняла себе квартиру за умеренную цену в центре у хозяев, что уезжали на новогодние праздники за границу, и ее все устраивало. Особенно то, что квартира находится в центре, что это обычная квартира с санузлом и кухней, где она сможет спокойно готовить, а не ходить по три раза в день по кафе и ресторанам и транжирить деньги. На работе Мирослава ушла в отпуск, так как не брала его летом, а в Питере смогла бы продлить его за свой счет или даже уволиться. На работе еще не знали, что сотрудница собирается переехать в другой город и сменить работу.

Мира понимала, что этот Новый год она будет праздновать в одиночестве, и это было ужасно. Но праздновать его она будет в другом городе, а это уже – смена обстановки, чтобы не сойти с ума. Какое-то разнообразие, приближение к своей мечте. Она всеми фибрами своей души желала, чтобы что-нибудь наконец поменялось в ее жизни, ведь не может быть, чтобы ей всегда доставались одни кирпичи и ни одного пряника.

Они с родителями каждый год ставили елку и обязательно живую, с запахом, с раритетными игрушками и мишурой. И вот наступил год, когда Мирослава испугалась, решила все поменять. Она поняла, что для нее одной не нужна никакая елка, и экономия будет совсем не лишней.

– Я уеду в Питер, прекрасно проведу там время, встречу Новый год, погуляю, подумаю, пропитаюсь духом своего любимого города. И впервые встречу этот праздник без елки. Это будет странный Новый год, но по-новому…

Да что там говорить, по-другому Мирослава не смогла бы выжить в этот год.

Красивая, хрупкая девушка с чемоданом вошла в «Сапсан», идущий по маршруту Москва – Санкт-Петербург, и заняла свое место у окна. Милый курносый носик, пухлые губки и голубые глаза, словно растворяющиеся в свете, идущем из окна. А дождь за окном сглаживал этот переход, придавал такие размытые, пастельные оттенки всему образу. Мирослава вся целиком погрузилась в созерцание действительности за окном. Она редко куда ездила, даже вспомнить не могла точно, когда и куда это было в последний раз. Но сейчас она начинала жизнь с нуля и ехала в одиночестве, полная надежд.

Мира с тревогой смотрела в окно поезда. Мимо пролетали то тёмный еловый лес, то неказистый, голый, словно мёртвый, лиственный лес. Она смотрела на линии электропередач с мелькающими столбами, на пустынные дороги, что пересекали железнодорожное полотно, иногда на одиноко стоящих женщин с поднятыми флажками. «Мы не спим, мы – бдим, всё хорошо, счастливого пути!» – словно говорили они пассажирам. Конечно, на самом деле их флажки обозначали что-то другое, это Мирослава сама себе напридумывала. У станционных смотрительниц была жизнь на колесах. Мира не понимала, как так можно работать: и в снег, и в дождь, нельзя спать, чтобы не проворонить поезд. Выходить на полустанок в гордом одиночестве и встречать поезда. Хотя один человек на тебя точно посмотрит, и это – машинист.

Погода под этот Новый год стояла не очень приятная. Сначала намело много снега, потом произошло потепление. Весь этот снег, уже утрамбованный в сугробы, покрылся твердой, неприятной ледяной коркой. А погода менялась не то чтобы каждый день, а по нескольку раз на дню. И то возникала жижа, то подмораживало. Все это сопровождалось высокой влажностью, было неприятно и холодно даже при не очень низкой температуре.

Мира знала, что в ее распоряжении в съемной квартире будут холодильник, посуда, кастрюли, сковороды, и она прекрасно понимала, что успеет сходить в ближайший супермаркет и приготовить себе праздничный ужин. Понятно, что ей не надо было готовить много, а только на одну персону, и она решила сильно не заморачиваться на эту тему, купить себе что-нибудь вкусненькое, выпить шампанское, настругать хотя бы один симпатичный салатик. Да и всё. Потом она погуляет по городу, дождется, когда закончатся новогодние праздники, откроются офисы, риелтерские конторы, и начнет подыскивать себе квартиру для покупки. Таков был ее план, но, как говорится, мы предполагаем, а бог располагает. Хотя, в случае Мирославы, планы скорее были попутаны дьяволом.

Так как Мира ехала в Санкт-Петербург на празднование своего любимого Нового года, она решила взять из дома одну вещичку, которая всегда, сколько Мира себя помнила, стояла у ее родителей на секретере. Наверное, она появилась в их доме где-то в начале тридцатых годов. Это был керамический Дед Мороз. Всё как положено: синий кафтан с белой опушкой и длинная, белая борода. Очень хорошая и качественная прорисовка деталей добродушного лица. Добрые глаза, варежки с узором из золотых снежинок.

Но самым интересным в этой фигурке был мешок, тоже из фаянса, за спиной у деда Мороза. Это была такая ёмкость, куда можно было вставить и положить, что хочешь. И вот эту фигурку Мирослава взяла с собой из Москвы и поставила на круглый стол в гостиной, в Питере для новогоднего антуража и настроения.

На календаре было уже 31-е число. Мирослава купила себе горстку каких-то конфет, несколько мандаринок, и всё это выложила на стол. Бутылочка шампанского уже охлаждалась в холодильнике. Мирослава захотела ощутить запах хвои, и у нее возникла одна идея.

Бродя в округе по магазинам, Мирослава увидела ёлочный рынок. Он находился на каких-то задворках, почти на пустыре. Продавались ёлки, сосны на любой вкус, также и ветки для новогоднего украшения или букета для них, для тех, кто не хочет или не может позволить себе целое дерево. Но при этом номинально что-то от ёлки в доме присутствовать будет, а также и запах хвои. Дед Мороз у Мирославы был совсем маленький, ему даже еловая «лапа» была бы великовата. Она задумала на территории елочного базара подобрать с земли, то есть со снега, малюсенькую, случайно оторвавшуюся маленькую веточку, сантиметров пятнадцать, собрать таких три штучки и после вставить их в мешочек за спиной деда Мороза. Это будет выглядеть так, словно он идет из леса и несёт за спиной маленькую ёлочку. И это было бы так мило! Мира со своим художественным воображением явственно представляла эту картину.

Уже через двадцать минут она была недалеко от ёлочного базара. Дул неприятный пронизывающий ветер, на улице не было ни души. Замкнутые высокие питерские дворы-колодцы из высоких серых стен создавали ощущение крепости, Бастилии, тюремных застенков. Того места, где выгуливают заключенных. Сама Мирослава, конечно, была далека от уголовной романтики и не знала, как там в тюрьме на самом деле, но в воображении ей рисовалось именно так.

Кое-где в высоких окнах, словно в бойницах, светились огни приятным, манящим желтым светом. Они были похожи на звезды в темном небе, молчаливые и величественные. Конечно, все люди сейчас находились дома, со своими семьями, с гостями, родственниками, друзьями, в последнем приготовлении за столом, за шутками-прибаутками. Мира остро ощутила приступ одиночества, но быстро отогнала его, взяв себя в руки.

– Я не могу раскисать. Иначе я сойду с ума! Я нормальный, адекватный человек, и я прекрасно понимаю, что осталась одна, и я должна жить в одиночестве, а не существовать. Находить свои маленькие радости и не закрываться от мира. Судьба не может только наказывать меня, мне когда-нибудь повезет. Надо только верить и не впадать в отчаяние. – Так сама себе говорила Мирослава, проводила своеобразный внутренний тренинг.