– Олег, а почему ты один? Тебе сколько лет? – заглянула ему в глаза Яна.

– Сорок два. Я как-то упустил свое время. Всё надо делать вовремя. В то время, когда надо было создавать семью, я об этом вообще не думал. Я очень серьезно относился к работе, занимался научной деятельностью и искал свое место, чтобы никому не навредить и принести максимальную пользу. А то все хвалили – гениальный! Гениальный! А я понимал, что к живому человеку и подойти не могу, и у меня начинался разлом мозга. Да и внешность у меня…

– Как у сумасшедшего профессора, – прокомментировала Яна.

– Вот-вот. Это тоже не стимулирует женский интерес. Но, вообще, я не отступлю от своих слов. Мы сами заслуживаем того, что заслужили, что допустили в себе, что отвергли. Вот и ты подумай, стоит того твоя обида, чтобы разрушать и свое счастье, и его. На весах времени и правды твоя обида ничто.

– Тебе никто никогда не нравился? – не понимала Яна.

– По большому счету – никто. Была одна симпатичная девушка, Люда Кузнецова, еще в аспирантуре. Она одна как-то относилась ко мне всерьез, что ли. Никогда не смеялась, внимательно выслушивала все мои бредни.

– Так ты умный-то какой! Девушка, которая учится в аспирантуре, наверное, тебя понимала.

– Социальный ум и научный ум – разные вещи. Научная степень не гарантирует, что профессор умный человек. Он может разбираться в своем предмете, а в жизни – нет. Жених у Людочки был, поженились они, меня пригласили на свадьбу, но я не пошел. Столько лет прошло. Знаю, что они были счастливы, у них родился ребенок. Я не следил за ее жизнью. Правда, один раз где-то пересеклись. Она красивая такая была, счастливая, всё говорить со мной хотела, а я замкнулся. Ты знаешь мою склонность к коммуникации. Да и что я ей про себя рассказать мог? Что из подающего надежды хирурга превратился в патологоанатома?

– Ты стал лучшим патологоанатомом в мире, – поправила его Яна.

– И больше я ее не видел.

– Она врачом работает? – спросила Яна.

– Готовилась на анестезиолога в аспирантуре. А кем работала и работала ли вообще, не знаю.

К ним подъехала девушка с тележкой.

– Чай? Кофе? Выпечка?

– Кофе без сахара, – заказал Олег и повернулся к Яне.

– Ничего… Что-то аппетита нет, – Яна с опаской посмотрела на запечатанную в целлофан ватрушку.

– Ты же любишь кофе, – удивился Олег. – Кофеманка.

– Не сейчас.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Бледная, – продолжал рассматривать ее патологоанатом.

– Укачало немного, – ответила Яна.

– Это в «Сапсане»-то?

– Врача! Есть врачи в вагоне?! Помогите! – вдруг перекрыл все пространство женский крик.

Больше всего Яна боялась попасть именно в такую ситуацию. Она вроде и была врачом, но стоматологом. И, конечно, вряд ли она могла помочь человеку, тем более, вот так экстренно. Сомнительно, чтобы человеку без сознания пригодилась информация о том, сколько зубов ему надо лечить или что у него неправильный прикус. А вот Олег Адольфович почему-то никогда не терялся в таких ситуациях. Он сразу же встал и пошел на крик.

– Женщине плохо в соседнем вагоне! Сюда! Вы врач? Сидела-сидела и упала в проход внезапно! – говорила проводница.

Олег Адольфович наклонился над неподвижно лежащей женщиной лет шестидесяти и принялся ее осматривать: пульс на руке, на шее, зрачки, тонус мышц.

– Отойдите все! Дайте воздуха! – крикнул он.

– Сердце? Наверное, сердце? – шептались пассажиры.

Девушка в униформе держала в руках дежурную аптечку. Олег Адольфович ощупал каждый сантиметр ее тела, даже понюхал ее.

– Инсулин! Нужен инсулин! Спросите у пассажиров! – велел он девушке в униформе.

Сам же приступил к реанимационным мероприятиям и массажу сердца, и дыханию рот в рот. Слава богу, что нашелся диабетик с инсулином и даже с измерителем сахара в крови. Олег Адольфович измерил сахар в крови потерпевшей и рассчитал в уме количество единиц инсулина. Сделал укол потерявшей сознание. Он не прекращал реанимационные мероприятия, и женщина пришла в себя, фактически перед остановкой, где уже ждала «скорая помощь».

– Доктор, вы спасли меня. Доктор, вы кто? – шептала она.

– Я врач и этого достаточно. Всё будет хорошо. За сахаром следить надо лучше.

– Вы спасли, вы спасли… Вы эндокринолог! Кто вы? – горячо говорила женщина, когда ее грузили на носилки.

– Эндокринолог он, эндокринолог, – заверила ее Яна, ну не говорить же правду в этом случае.

Олег Адольфович вернулся на свое место фактически героем. Ему повторно принесли отличный кофе и шоколадку.

– Словно в подтверждение нашего с тобой разговора. Жизнь – очень хрупкая штука. Лучше ее ценить и жить счастливо. А уж это как себе представляешь, так и живешь. Представлять нужно только хорошее.

– Вот скажи, Олег, кто больше нуждается в защите и любви? Взрослый, состоявшийся человек или малюсенький ребенок?

– Любой человек нуждается. Странный вопрос. Ребенок более беззащитное существо, наверное, он больше нуждается. Почему ты спрашиваешь? – не понял Олег Адольфович.

Яна повернулась к окну, чтобы не смотреть ему в лицо:

– Во время прощания в культурном центре с Карлом ко мне подошла девушка по имени Василиса. Она сказала, что ждет ребенка от Мартина, что очень его любит.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… – вздохнул Олег и обнял Яну за плечи. – А Мартин знает?

– Сейчас не могу сказать. Когда видела его в последний раз, он вряд ли это знал, – ответила Яна.

– Беда…

– Всё закончилось, – улыбнулась Яна, провела пальцем по стеклу, рисуя сердечко. Она повернулась к Олегу Адольфовичу, уткнулась ему в плечо и заплакала.