— Да не в этом дело! Просто это не твой путь. Для тебя это неправильно.

— Думаешь, мама не права? Но ты же решил у нее учиться.

Я набрал в грудь воздуху… и выдохнул. Ну что я ему скажу? Медро всегда доверял мне и восхищался мной. Даже сейчас, когда я ему сказал…

— Просто это не для тебя. Ты и так будешь воином, сможешь сражаться при свете дня… а я не могу. И мама не может. Вот поэтому мы и выбрали другой путь.

Мы еще долго спорили, но, в конце концов, он отказался от желания учиться магии, повеселел и быстро выбрал себе мышастого белогривого пони с длинным хвостом. И тут же дал ему имя: Лиат Маха, «Серый боец», в честь лошади Кухулина. В общем, ему понравился день рождения.

Весна приходила медленно, мало заметная после мягкой зимы Оркад. Постепенно теплело, небо иногда прояснялось, а холодные морские туманы реже вставали на западе.

Мы с Агравейном снова поссорились из-за моего желания тренироваться с оружием верхом. Однако Лот, случайно оказавшийся поблизости и осведомившийся о причине ссоры, задумался.

— Может, ни к чему ругать Гавейна за подобные фокусы, — сказал король Агравейну. — Ты прав, сражаемся мы в основном в пешем строю. Воину не пристало скакать на лошади, как фигляру на ярмарке. Сейчас это нам не нужно. Но вот Артур обучил своих людей сражаться конными. Теперь они говорят, что именно это и позволяет им побеждать саксов. Так что ты, Гавейн, продолжай… Может, толк будет.

Агравейн нахмурился. Ему решительно не нравилось менять свои представления о том, как надлежит сражаться нашим воинам. Еще меньше ему нравилось, когда указывали на его ошибки. Поэтому он тут же нашел другой повод для ссоры, но потом больше не приставал, а только посматривал на меня искоса с недовольным выражением. Мне кажется, брат начал замечать, что не все я делаю так уж плохо. И это не понравилось ему еще больше.

Наши занятия с леди Моргаузой продолжались. Пока она учила меня не всяким заклинаниям, а говорила вообще о мире вокруг, о тех законах, которые им управляют. Конечно, всех законов не знала и она сама, но кое-что из того, что я узнал от нее, помогло мне понять многое происходящее вокруг.

Мордред быстро привык к моей новой личности, мы с ним еще больше сблизились, хотя время от времени он посматривал на меня с недоверием. Не скажу, что мне это нравилось. Но я часто брал его с собой на прогулки по острову, рассказывал ему всякие истории, играл на арфе. Я стал хорошо петь. Конечно, у любого барда получалось бы получше, но я был рад и такому своему умению. Зато король больше не корил меня за мои музыкальные пристрастия. Я вообще перестал обращать внимание на то, что кому-то что-то не нравится во мне.

Наступил яркий апрель, а отец пока так и не собрался в Британию. Начало войны запаздывало. Все зимние союзы с наступлением весны распались, и британские короли поспешно выстраивали новые. Вспыхнуло несколько новых междоусобиц, продолжались старые, началась война между двумя нашими врагами, которые прежде были верными союзниками. Причиной стала, по обыкновению, кража скота. Вроде бы, обычное дело, но теперь ко всеобщей вражде прибавилась еще одна партия. Это уже становилось похоже на войну всех со всеми.

Так оно и тянулось все лето. Ничего нельзя было понять в раскладах. Король Лот гневался, ожидая подходящего момента вступить в сражение. Шестнадцатилетний Агравейн, считавший себя мужчиной, точил копье и ждал момента, когда оно понадобится.

В начале августа старый враг Гвинеда, Дайфед, и наш постоянный союзник Гододдин решили сообща атаковать Гвинед. Может, идея была и неплоха, но только не ко времени. Наши союзники выступили, и звали отца присоединиться к ним. Но близилось время жатвы, и отец знал, как трудно в это время собирать войска. Все же он призвал своих вассалов с их отрядами, и однажды ночью проплыл мимо Далриады, чтобы атаковать Стратклайд, а там уже присоединиться к своим союзникам.

Леди Моргауза явно обрадовалась уходу мужа на войну. Теперь она безраздельно правила Оркадами, а власть ей нравилась. Времени на занятия оставалось совсем немного. Во-первых, управление островами отнимало много сил. Король оставил большинство мужчин для сбора урожая. Как только урожай оказался собран, пришла пора собирать королевскую дань и думать о том, как ее сохранить. Во-вторых, теперь ей не нужно было думать, как привлечь меня на свою сторону. Я сам пришел… и оказался в ловушке. Мама понимала, что я теперь никуда не денусь.

Я-то надеялся, что колдовские навыки сделают меня счастливым. Не тут-то было! Да, теперь у меня имелись все основания для тайной гордости — я же знал такое, чего никто не знал! — но, с другой стороны, я ощущал постоянную неловкость из-за того, что отличался от всех. Носить в себе такую раздвоенность оказалось тяжело. Я видел то, чего не видел никто, и то, что мне открывалось, пугало. Иногда я слышал над головой лай гончих псов Дикой охоты, преследовавших души проклятых в аду, а потом чистый серебряный звук рога охотника. Тогда я еще не понимал, что это означает, а ведь это всегда означало смерть. До меня дошло, что когда-нибудь умру и я, и мысль эта совсем меня не радовала. Больше того, я понял, что и леди Моргауза тоже этого боялась! Но она умела сделать так, чтобы держать предводителя Дикой охоты подальше от себя. Я ей завидовал. Я хотел узнать больше, надеялся, что знания изгонят страх, но становилось только хуже, и, в конце концов, темные воды глухой тоски затопили меня совсем. Бежать мне было некуда, да и не хотел я никуда бежать.

Наступила суровая зима. Обычно на Оркадах не бывает снега, но этой зимой его оказалось предостаточно. В северной Британии боевые действия уже прекратились, холод жестокой рукой стиснул горы; огромные сугробы вставали на пути отрядов. Обычно большинство королей дают своим воинам отдохнуть зимой, а потом собирают их вновь, как только на ветвях появятся молодые листья, но этой зимой установленный порядок нарушился.

На востоке саксы и не думали униматься. Не то чтобы они активно принимали участие в боевых действиях, но зато с энтузиазмом составляли заговоры и вели политические игры, извлекая из боевых действий других максимум пользы для себя. Продолжались пограничные набеги,