– Все же освободите ему рот, – Бошамп сделал пару шагов назад. Быть оплеванным ему совершенно не хотелось. – Иначе, полагаю, нам так ничего и не удастся от него узнать.

В следующие полторы минуты и сам сэр Гораций, и весь Норфолкский пехотный полк, представленный в данном случае Сэндрингэмской ротой и частями батальона один дробь пять, а также несколькими прибившимися во время боя гентцами, саффолкцами и чеширцами из батальона два дробь четыре, могли бы узнать о себе много нового, интересного, причем, судя по интонации и экспрессивности речи, – явно нецензурного. Увы, понять речь старика никто не смог, кроме встрепенувшегося при первых же словах вольноопределяющегося Томсена.

– Ишь как заворачивает, старый, и, похоже, ни разу не повторился, – уважительно прошептал Финч, ввиду особенностей своей «профессии» привыкший к речам, где печатным было лишь каждое третье слово. – Узнать бы еще, что он говорит. Да и запомнить не помешало бы.

– Действительно, похоже на немецкий. Только какой-то архаичный и с вкраплениями чего-то похожего на французский, латынь и… кажется, какой-то из скандинавских языков, насколько я могу судить – шведский или датский, – задумчиво произнес полковник.

– Так точно, сэр, – ответил на замечания сэра Горация вольноопределяющийся Томсен, – не просто похож, а один из диалектов старонемецкого языка. Мне лично кажется, господин полковник, сэр, что пленный говорит на диалекте англосаксонского.

– Англосаксонского? – Изумление на лице полковника и офицеров сменилось недоверием.

– Вы имеете в виду древний английский[13]? – опомнившись, первым спросил лейтенант Гастингс и тут же извинился перед полковником: – Прошу прощения, сэр.

Полковник извиняюще кивнул и озабоченно спросил:

– Так вы сможете перевести ему наши вопросы?

– Постараюсь, сэр. Сами понимаете, практики у меня…

– Тогда переводите, – полковник, повысив голос и обращаясь к старику, добавил: – Сэр, вы меня понимаете?

Дед выслушал перевод, злобно зыркнул в сторону полковника, но промолчал.

– Сэр, вы не подскажете нам? – неторопливо спросил сэр Гораций, вслушиваясь в почти синхронный перевод Томсена.

– Ничтоже я вам не молвлю, воры. – Старик, выслушав сбивчивую речь вольноопределяющегося, плюнул под ноги Бошампу.

«Крепок, старый черт», – уважительно подумал капитан Бек.

– Развяжите его, – приказал сэр Гораций.

– При всем моем уважении, сэр… – начал было Гастингс, но был прерван адъютантом полка:

– Выполняйте приказание, лейтенант!

Веревки, которыми были спутаны руки старика, перерезали, однако доброжелательности в его взгляде не прибавилось.

– Сэр, мы зададим вам всего несколько вопросов и отпустим, – попытался уверить деда капитан Бек.

– К праотцам? – хмуро поинтересовался тот.

– Мы не разбойники, вы заблуждаетесь, – покачал головой капитан Ворд.

– Нигде я не блуждаю, тут он я стою, – отреагировал дед. – Кто ж вы есть, ежели не тати?

– Мы Королевские Норфолкские стрелки, а я их командир, сэр Гораций Бошамп. А кто вы, сэр?

– Я Эббе Вонге, арендатор тэна Вулфрика. – Сообщение об официальном статусе захвативших его непонятных людей странным образом мгновенно успокоило старика. – Так сии люди – твой фирд, тэн Хорейс? Аль вы хускарлы[14]? Пошто напали на меня, на моей земле?

– Дело в том, что мы… хм… сбились с дороги, – пояснил полковник, который определенно понимал едва ли половину из того, что говорил старик. Хотя, скорее всего, виноват в этом был перевод бывшего студента.

– Как же это вас угораздило, добрый тэн? Вон же она, за теми холмами идет. – Дед указал в сторону холмов, куда на разведку было направлено отделение сержанта Уилмора.

– Туман, – пожал плечами полковник.

– Не иначе, Ши над вами покуражились. Уж много дён тумана не было в этих краях. Зрю я, некрепок ты в вере, тэн Хорейс, коль сего сподобился.

Старик осуждающе покачал головой. «Я точно угадал, это самые настоящие сектанты», – подумал Гастингс, дослушав до конца перевод.

– А куда ведет эта дорога, мистер Вонге? – осведомился полковник.

– Так ведомо куда, в столицу эрлдома, – пожал плечами тот. – В Люнденбург.

– Люнденбург? – удивленно переспросил Бек и многозначительно посмотрел на Бошампа.

«Германия? Или все же Америка? Эрлдом… что-то знакомое. Где же я об этом читал?» – успел подумать полковник.

– Где-то это я читал или слышал, – задумался на минуту Томсен и вдруг удивленно выдохнул: – Но это же… это – англосаксонское название Лондона до нормандского завоевания!

Над импровизированным местом допроса повисло тяжелое молчание.

– А скажи… почтенный, – наконец вымолвил полковник. – Какой нынче месяц?

– Начало октября, тэн. Второй день после Святого Михаила[15]. Чего вопрошаешь о явном?

– Да нет, ничего… Идите, мистер Вонге, и простите нас за то, что мы доставили вас сюда связанным.

– Да уж, знамо сие, тэн. Не иначе, решили, что завидели разбойную лежку, – кивнул старик.

– Что-то в этом роде, – пробормотал Бошамп и добавил: – Можете не переводить, Томсен. Отпустите его, – приказал он солдатам.

– Старик явно не в себе, – заметил капитан Бек, дождавшись, когда солдаты отвели бывшего пленного на некоторое расстояние.

– Может быть, но погода вполне характерная для английской осени, – отметил капитан Кубитт и добавил: – Кроме того, мистер Уэллс описывал подобное в своем романе «Машина времени».

– Я читал это произведение, – кивнул полковник. – Занятно, если мы действительно переместились не только в пространстве, но и во времени. Надо было спросить у этого Вонге, который нынче год по его мнению.

– Прикажете догнать его и спросить, сэр? – произнес Гастингс.

– Не стоит, он действительно не в себе, – покачал головой сэр Гораций.

– Не могу в этом не согласиться с мистером Беком. Однако же, если за теми холмами и впрямь идет дорога на Лондон, то мы вскоре встретим кого-нибудь вменяемого. Полагаю…

– Разрешите, сэр? Все это мне кажется сплошной чепухой, сэр. Непонятный старик, говорящий на странном немецком диалекте, оазис среднеевропейской природы… Мы просто надышались какого-нибудь немецкого газа и бредим, господин полковник, сэр! – выпалил лейтенант Адамс (на место допроса, кроме конвоиров и Гастингса, постепенно подошел весь офицерский состав роты, за исключением дежурных лейтенантов). Судя по тону, лейтенант готов был впасть в неподобающую истинному джентльмену истерику.