– Значит, достаточно прочитать все эти книги, и я прозрею?

Юрий не поддержал шутливый тон, ответил серьезно:

– От простого чтения мало проку.

– Почему?

– Ты пока не знаешь, что искать.

– И что же я должен искать?

– Ответ на крайне странную загадку. – Юрий подошел к карте мира и указал на Африку. – Шесть миллионов лет назад в Африке появилась на свет человекообразная обезьяна. Нам определенно известна одна подробность – детенышей у нее было больше одного. Все люди ведут род от одного из них. Все шимпанзе – от еще одного. Невероятно, да? Наш общий с шимпанзе предок жил шесть миллионов лет назад, а наши геномы совпадают на 98,8 %. За миллионы лет отклонение в геномах составило всего 1,2 %. Вот какую невероятную разницу может вызвать даже крохотное количество генов.

Юрий посмотрел на карту.

– Дальше – больше. Два с половиной миллиона лет назад появляется первый человек – член рода Homo. Тоже в Африке. Он прозябал целых полмиллиона лет, прежде чем начал исследовать окрестности – сначала Кавказ и Ближний Восток, потом Европу и Азию.

Неандертальцы появились полмиллиона лет назад – считается, что в Европе. В конце концов они мигрировали в Азию, где сотни тысяч лет существовали бок о бок с Homo erectus, возможно даже, пользуясь теми же самыми орудиями и охотясь на ту же самую дичь.

Наш конкретный вид сложился двести тысяч лет назад, опять же в Африке. Только представь себе: в то время повсюду в Европе и Азии жили иные человеческие виды. Эти другие люди просуществовали два миллиона лет. Поначалу наш вид ничем не выделялся. Мировой порядок ничего не нарушало. А семьдесят тысяч лет назад начали происходить интересные вещи. Наш вид изменился, у нас появилось определенное преимущество. Небольшое племя начинает свой поход в Африке и захватывает всю планету, чего никто до них не делал. Остальные человеческие виды вымирают. Мегафауна исчезает. Мы перекраиваем облик мира. Однако самое неординарное событие происходит сорок пять тысяч лет назад у тебя на родине.

– В Австралии?

– Да. До этого нога человека не ступала на Австралийский континент. На то имелись причины – он находился в изоляции, был отрезан от прочей суши участком океана шириной не меньше шестидесяти миль, причем никаких карт тогда не существовало, никто не знал, в какую сторону плыть и найдутся ли по пути какие-нибудь острова.

Юрий указал на небольшой остров в Соломоновом море у восточной оконечности Папуа – Новой Гвинеи.

– Остров Бука. Его отделяют от берега сто двадцать миль океанских просторов. Там обнаружены человеческие останки, которым тридцать тысяч лет. Только вообрази: группа людей тридцать или сорок тысяч лет тому назад уже умела делать лодки и плавать на дальние расстояния в открытом океане. На тот момент на земле вряд ли изобрели что-либо более совершенное. Эти люди были самыми продвинутыми. Как если бы кто-то высадился на Луне в начале восемнадцатого века, в то время как весь остальной мир еще бороздил моря на деревянных судах.

Дезмонд внимательно посмотрел на карту.

– Так в чем загадка?

– Загадка в том, что с ними стало потом.

Дезмонд промолчал, ожидая продолжения.

– Сорок пять тысяч лет назад они находились на передовом рубеже человеческого прогресса, опережали других на световые годы. Но когда в Австралию в 1606 году приплыли голландцы, потомки первопроходцев влачили примитивную жизнь охотников-собирателей. Они даже не удосужились изобрести сельское хозяйство или письменность. Вот тебе первый вопрос, Дезмонд. Что с ними приключилось?

* * *

Сидя в фургоне на обочине Сэнд-Хилл-роуд, Коннер следил за показаниями датчика частоты пульса. За последние несколько минут пульс успокоился.

– Что это было?

Доктор Парк оторвался от экрана лэптопа.

– Полагаю, мы наблюдали психологическую реакцию пациента на возвращение воспоминаний.

– Значит, он теперь все вспомнил?

Парк вскинул руки.

– Не знаю.

– Почему?

– Ну-у, во-первых, я этим никогда раньше не занимался. Я слежу за его энцефалограммой. Он определенно находится в РБС.

– РБС?

– В режиме быстрого сна. Это такой период сна, когда проявляется картина альфа– и бета-волн мозга, а также идет десинхронизация…

– Не надо читать мне лекции о мозговой активности. Лучше скажите, что с ним происходит.

– РБС – уникальное состояние сна. Организм фактически парализован. Человеку снятся яркие, образные сны. Мы запоминаем только те сны, которые нам снились в этот период.

– Вы хотите сказать, что его память восстанавливается – наподобие сна, который он потом запоминает?

– Таково мое предположение. Возможно, имплантат стимулирует сновидения – так мозгу удобнее вернуть себе память. Процесс ему хорошо знаком.

– Значит, можно определить и момент, когда воспоминание закончилось?

– Гипотетически – да. Если мы увидим перемену в картине мозговых волн, можно уверенно предположить, что память прокрутилась обратно.

– Отлично. Сообщите мне, когда появится заставка.

Чтобы выяснить, что вспомнил брат, его придется накачать медикаментами и допросить. Оставалось лишь надеяться, что ключ к обнаружению «Rendition» действительно спрятан в его памяти.

В окно Коннер заметил два бронетранспортера, движущихся по Сэнд-Хилл-роуд в сторону Стэнфорда и Пало-Альто. Минуту спустя проехала колонна машин с тремя «хаммерами» во главе. Из-за брезентовых тентов выглядывали солдаты, между коленей – автоматические винтовки.

Отказ интернета возымел именно тот эффект, на который рассчитывал Коннер, – полный хаос. Это позволяло выиграть время.

Пейтон прищурилась от яркого света фонаря на шлеме, заслонилась ладонью.

В тесную рубку вошел «морской котик». Его губы шевелились, но канал связи не воспроизводил звук.

Лин поднесла руку к шлему, переключила канал и что-то ответила. Пейтон тоже переключилась на первый канал.

– …только что передали, – послышался обрывок фразы.

– Хорошо, – ответила Лин.

– Будем осматривать еще одну каюту?

– Нет. Опечатайте все как положено и приготовьтесь к отходу. На сегодня хватит.

Лин обернулась и показала Пейтон четыре пальца. Пейтон вернулась на четвертый канал.

– Продолжим?

Дочь взглянула на покрытое морщинами лицо матери.

– В чем назначение твоего собственного «Зеркала»? «Кроличьей норы»?

– В двух словах трудно сказать…

– От нее кто-нибудь пострадает?