«Повод для беспокойства»? Да я и не знала, что у Амелии завтра тренировка. Фигурное катание не то что играло вторую скрипку — оно вообще не входило в мой оркестр.

— Что еще тебе надо? — спросила Пайпер. — Купить продуктов? Бензина? Привезти тебе Джонни Деппа?

— Я хотела попросить упаковку «ксанакса», но теперь согласна на пункт третий.

— Логично. Ты замужем за парнем, который похож на Брэда Питта, только сложен лучше, а грезишь о длинноволосом утонченном задохлике.

— Ну, трава всегда зеленее… — протянула я, наблюдая, как ты пытаешься установить на коленях старый ноутбук. Ноутбук становиться не желал, сползая по наклону твоего гипса, и я подложила под него подушку. — А мой газон, к сожалению, сейчас в незавидном состоянии.

— Ой, мне пора! Из моей пациентки, кажется, вылезает младенец.

— Если бы ты платила мне по доллару каждый раз, когда…

Пайпер рассмеялась.

— Шарлотта, — сказала она, — попытайся прополоть свой газон.

Я повесила трубку. Ты что-то лихорадочно печатала двумя пальцами.

— Что ты делаешь?

— Открываю почтовый ящик для золотой рыбки Амелии.

— Я сомневаюсь, что он ей понадобится…

— Вот поэтому он попросил об этом меня, а не тебя.

«Попытайся прополоть свой газон».

— Уиллоу, — объявила я, — закрывай ноутбук. Мы идем кататься на коньках.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Но ты же говорила…

— Уиллоу, ты чего больше хочешь — спорить со мной или кататься на коньках?

Последний раз я видела тебя такой счастливой еще до отъезда во Флориду. Я надела свитер, обулась и принесла из кладовки зимнее пальто, чтобы закутать твое туловище. Обернув тебе ноги одеялами, я усадила тебя на колени. Без гипса ты весила не больше сказочного эльфа. В гипсе — все пятьдесят три фунта.

Если на что эта повязка и годилась — для чего она была, считай, создана! — так это чтобы удерживать тебя у моего бедра. Ты немного отклонилась, но я все равно смогла обвить тебя одной рукой, совершить все необходимые маневры и вынести тебя на улицу.

Заметив нас, неуклюже, как черепахи, ползущих сквозь снежные заносы и черные полоски гололеда, Амелия застыла на месте.

— Я буду кататься на коньках! — пропела ты, и Амелия вытаращила глаза в немом вопросе.

— Ты же сама слышала.

— Ты привела ее кататься на коньках?! Ты же сама просила папу засыпать пруд! Ты ведь говорила, что это «жестокое и несправедливое наказание для Уиллоу»!

— Я пропалываю газон, — объяснила я.

— Какой еще газон?!

Я подоткнула одеяла снизу и осторожно опустила тебя на лед.

— Амелия, — сказала я, — теперь мне понадобится твоя помощь. Глаз с нее не своди, поняла? А я пока схожу за коньками.

Я побежала обратно в дом, остановившись лишь раз, на пороге, проверить, присматривает ли сестра за тобой. Мои коньки лежали на самом дне корзины в кладовой, я и не помню, когда последний раз их доставала. Шнурки сплели их воедино, как верных любовников. Перекинув коньки через плечо, я подхватила легкое офисное кресло. Уже на крыльце я перевернула его, водрузив сидение, как поднос, на голове, и самой себе напомнила африканскую женщину, которая, нацепив яркую юбку, несет корзины фруктов и мешки риса домой на ужин.

Дойдя до пруда, я поставила кресло на лед и подправила спинку и подлокотники, чтобы ты влезла туда в своих гипсовых доспехах. Потом подхватила тебя и умостила в уютном гнездышке, а сама присела завязать шнурки.

— Ну, держись, Вики! — крикнула Амелия, и ты цепко ухватилась за подлокотники. Нависая над тобой со спины, она покатила тебя по ледяному зеркалу. Одеяла у тебя под ногами раздулись, как паруса, и я велела твоей сестре быть осторожнее. Но Амелия и так была осторожна. Перегнувшись через спинку кресла, она придерживала тебя одной рукой, набирая скорость. Затем она быстро разворачивалась, чтобы смотреть на тебя, и тащила кресло за подлокотники, пятясь задом.

Ты склонила головку набок и зажмурилась, когда Амелия прочертила круг. Темные кудри твоей сестры вырывались из-под полосатой вязаной шапочки; твой смех повис над катком ослепительно-ярким флагом.

— Мама, — крикнула ты, — посмотри на нас!

Я встала, но колени у меня подкашивались.

— Подождите меня! — попросила я, и каждый мой шаг был уверенней предыдущего.

Когда я вернулся на работу, первым, что я увидел, был мой портрет с подписью «Разыскивается!», приклеенный возле вешалки со свежей, только из химчистки, формой. Лицо моё пересекало выведенное красным фломастером слово «ЗАДЕРЖАН».

— Очень смешно, — пробормотал я, срывая плакат.

— Шон О’Киф! — сказал мой коллега, протягивая другому воображаемый микрофон. — Вы только что выиграли Суперкубок по американскому футболу! Что вы планируете делать в дальнейшем?

Тот вскинул кулаки в воздух и торжественно воскликнул:

— Для начала съезжу в Диснейленд!

Все расхохотались.

— Кстати, звонили из турбюро. Сказали, что забронировали гебе билеты в Гуантанамо на следующий отпуск.

Капитан велел всем замолчать.

— Не сердись, Шон, ты же знаешь — мы просто шутим. А если серьезно, как Уиллоу?

— Нормально.

— Если мы можем тебе чем-то помочь… — Конец предложения растаял как дым.

Я улыбнулся, как будто меня это нисколько не задело. Как будто мог шутить над самим собой, а не просто служить посмешищем.

— Вам что, заняться больше нечем? Вы же не во Флориде.

Отсмеявшись, ребята разошлись, и я остался в раздевалке один. Первым делом я врезал кулаком по железной дверце своего шкафчика, распахнув его настежь. Оттуда вылетела бумажка — еще один мой портрет, только теперь с пририсованными ушами Микки Мауса. Внизу была приписка: «Мир тесен».

Вместо того чтобы переодеться, я отправился в диспетчерскую и схватил с полки телефонную книгу (там хранится целая стопка). Я просматривал рекламные объявления, пока не нашел нужную фамилию — фамилию, которую слышал множество раз в ночных роликах: «Роберт Рамирез, адвокат истца: Потому что вы достойны лучшего!»

«Да, достоин, — подумал я. — И моя семья достойна».

Я набрал номер.

— Здравствуйте, — сказал я. — Я бы хотел назначить встречу.

В своем доме я исполнял обязанности ночного сторожа. Когда вы обе уже спали, а Шарлотта только укладывалась, приняв душ, я должен был погасить везде свет, запереть двери и совершить последний обход помещения. Пока тебе не сняли гипс, ты спала на диване в гостиной. Я уже выключил было лампу в кухне, когда вспомнил об этом, подошел и, подтянув край одеяла к твоему подбородку, поцеловал тебя в лоб.