— Я скучаю по нашим прогулкам в зоопарке, — сказал он, целуя Анну.

— И я! — ответила Анна. — Мне больше всего нравились обезьянки.

— Я пришлю тебе фотографию с какой-нибудь обезьянкой, — пообещал дядя Юлиус.

И все отправились провожать дядю Юлиуса на пристань. Пока ждали пароход, папа вдруг сказал:

— Юлиус… Не возвращайся в Германию. Это опасно. Оставайся с нами.

— Да что мне сделается? — воскликнул дядя Юлиус с привычной убежденностью. — Кому до меня есть дело? Я не политик. Я занимаюсь животными… Я даже не еврей — если не считать мою бедную старую бабушку.

— Юлиус, как ты не понимаешь…

— Думаю, положение вскоре изменится к лучшему, — перебил дядя Юлиус папу.

К пристани, пыхтя, подошел пароход.

— До свидания, мои дорогие, — дядя Юлиус обнял папу, маму и Анну с Максом.

Поднимаясь по трапу, он на мгновение обернулся.

— К тому же по мне станут тосковать обезьяны в зоопарке!

Чем больше Анна ходила в деревенскую школу, тем больше школа ей нравилась. Теперь она дружила не только с Френели, но и с другими девочками, особенно — с Рёзели, с которой сидела за одной партой. Рёзели была гораздо более живая, чем все остальные, — не такая чинная и степенная. На уроках Анне было легко, и она могла блистать своими успехами без особого напряжения. И хотя герр Граупе был не очень хорошим учителем, он прекрасно пел йодль. Больше всего Анне нравилось, что новая школа совсем не похожа на ту, в которую она ходила раньше. И она сочувствовала Максу, учеба которого в Цюрихе, судя по всему, мало отличалась от учебы в берлинской школе. Одно тревожило Анну: ей хотелось играть не только с девочками, но и с мальчиками. В Берлине они с Максом чаще всего играли в смешанных компаниях мальчиков и девочек — и во дворе, и в школе. Бесконечное прыганье через веревочку стало Анне надоедать. И во время перемен она с некоторой завистью поглядывала в сторону мальчишек, игры которых казались гораздо интереснее. Однажды никто не стал прыгать через веревочку. Девочки застенчиво сидели в сторонке и краешком глаза следили за мальчишками, которые делали колесо. Даже Рёзели, которая разбила коленку, сидела вместе со всеми. Френели особенно интересовалась происходящим, потому что у рыжего мальчишки никак не получалось сделать колесо. Другие пытались его научить, но он все время плюхался на бок.

— Давай попрыгаем! — предложила Анна Френели, но та, целиком поглощенная происходящим, отрицательно покачала головой.

Все-таки это довольно глупо! Анна так любила ходить колесом, почему она не должна этого делать? А рыжему мальчишке можно — хотя у него ничего не получается. Это показалось Анне совершенно невыносимым. И, не очень задумываясь, что она делает, Анна встала и направилась к мальчикам.

— Когда делаешь колесо, ноги нужно вытянуть вверх, — сказала она рыжему мальчишке и, чтобы это продемонстрировать, прошлась колесом.

Все мальчики тут же прекратили свои упражнения и встали, хихикая. Рыжеволосый смотрел на Анну и колебался.

— Это нетрудно, — убеждала его Анна. — У тебя все получится, если только ты будешь правильно вытягивать ноги.

Рыжеволосый все никак не решался последовать инструкции Анны, но другие закричали: «Давай, давай, попробуй!» Он попробовал — и у него получилось гораздо лучше, чем раньше. Анна снова показала ему, как нужно крутиться, и на этот раз он неожиданно понял принцип и очень здорово сделал колесо. Тут прозвенел звонок на урок.

Анна вернулась к девочкам. Все мальчишки провожали ее глазами и хихикали, а большинство девочек отводили глаза. Френели, кажется, на что-то сердилась, и только Рёзели улыбнулась.

После перемены был урок истории. Герр Граупе решил рассказать ученикам про пещерных людей. Пещерные люди жили миллионы лет назад, сказал герр Граупе. Они охотились на диких животных, ели их мясо и делали одежду из звериных шкур. Потом они научились добывать огонь и изготовлять простейшие орудия труда и постепенно стали более цивилизованными. Это называется прогрессом, сказал герр Граупе. Распространялся прогресс благодаря коробейникам, которые приходили в пещеры и приносили пещерным людям разные полезные вещи для обмена.

— Какие полезные вещи? — спросил один мальчик.

Герр Граупе с негодованием потряс бородой. Такие вещи, которые могли быть полезны в жизни пещерных людей, сказал он. Такие вещи, как бисер, цветную шерсть и булавки — скреплять шкуры. Анна была чрезвычайно удивлена, когда услышала про коробейников и булавки. Она хотела было спросить у герра Граупе, уверен ли он, что это действительно так. Но потом решила, что умнее промолчать. В любом случае звонок прозвенел раньше, чем она успела бы задать вопрос.

По дороге домой во время большого перерыва Анна все думала про пещерных людей и, только пройдя больше половины пути, поняла, что за все это время Френели не сказала ей ни слова.

— Френели, что-то не так? — спросила Анна. Френели перебросила через плечо свои косички-хвостики и ничего не ответила.

— Что случилось? — опять спросила Анна. Френели избегала встречаться с Анной взглядом.

— Ты и так все знаешь! Все прекрасно знаешь!

— Ничего я не знаю.

— Знаешь.

— Честное слово, не знаю. Пожалуйста, объясни… Но Френели не стала ничего объяснять. Она так ни разу и не взглянула на Анну, а шла, устремив взгляд куда-то перед собой. И только когда они дошли до гостиницы, Френели бросила на Анну быстрый взгляд — и Анна с удивлением поняла, что Френели не просто сердится. Она готова расплакаться.

— А зато, — бросила Френели через плечо, убегая, — а зато все видели твои панталоны[3].

За обедом Анна вела себя так тихо, что мама встревожилась.

— Что-то случилось в школе?

Анна задумалась. Да, случилось. Во-первых, Френели очень странно себя вела. Во-вторых, герр Граупе рассказал что-то непонятное про пещерных людей. Анна решила, что лучше пока не вдаваться в сложности поведения Френели, и потому спросила: «Мама, пещерные люди правда скрепляли шкуры булавками?» Это вызвало такой взрыв смеха, вопросов и объяснений, что на них ушло все обеденное время. Когда обед закончился, Френели ушла в школу, не дождавшись Анну, и та пошла на занятия в одиночестве.

Днем опять было пастушеское пение, которое так ей нравилось. А когда урок закончился, она вдруг увидела, что перед ней стоит рыжеволосый.

— Приветик, Анна, — сказал он дерзко.