Карлик скривился, как от касторки:

— Самый гадкий в мире тип: злой, хитрый, подлый. А жадный — жуть! При пожаре капли воды не выпросишь из озера, если он изволит там купаться.

На языке так и вертелось: «Неужели жаднее тебя?» Но я промолчал.

— Зря ты меч выбросил, — проворчал хозяйственный Ухтырь. — Мы скоро должны подойти к небольшой деревушке, а без меча тебя вряд ли примут с распростертыми объятиями.

— Разве ж это меч был? Так, кусок железа. Им легче себя поранить, чем от врага защититься.

— А думаешь, хорошее оружие на дороге валяется? — по-своему воспринял мои слова крогул. — Я могу достать только те вещи, которые оставлены без присмотра. Даже украшение с женщины, если она в зеркало не смотрит. А настоящий меч всегда имеет заговор от чужих рук, поэтому и цена на него баснословная.

— Да я совершенно без претензий. Ты лучше другое мне скажи. В деревне тебя никто ловить не бросится?

— Разве что выживший из ума. Даже если и поймает, толку-то? Ну, прикажет чего достать, отпустит, да только он меня и видел. Сезон охоты на крогулов закончился еще вчера с последними лучами солнца. Главное — ты сам меня никому не подари. Лучше уж с тобой месяц промучиться, чем привыкать к новому деспоту.

Я сразу почувствовал себя тираном и узурпатором. Правда, так и не смог припомнить случая деспотического обращения со своим слугой:

— Погоди, если нас с тобой вместе увидят, то сразу поймут, что я твой хозяин?

— Какой же дурак ходит среди людей с собственным крогулом? Все будут думать, что либо я свободный, либо ты — мой сопровождающий, которого истинному хозяину потерять не жалко.

— Спасибо, утешил. Что-то мне сразу расхотелось заходить в эту деревню.

— Спокойно, — задрал нос мой угнетенный слуга. — Ситуация под контролем. В деревне постоялый двор моего дядюшки. Там мы и подкрепимся. Но учти — дядя не должен догадаться, что я и в этом году попался, а то меня засмеют.

— Ладно, уговорил. Идти к твоему родственнику еще далеко?

— Мы почти рядом. Поднимемся на тот холм и увидим крайние дома. — Карлик указал рукой на возвышенность и осекся. — Трухлявый пенек тебе в печенку! Гляди, чего делается!

Насчет пня я с ним не согласился бы, однако в указанном направлении действительно происходило нечто необычное. Два огромных привидения среди бела дня решили выяснить отношения. Им что, ночи мало, или тут так принято? Даже в Долине проклятых звонарей было больше порядка: ночные твари рыскали по ночам, остальные — днем, и друг другу не мешали. А эти…

Одно привидение напоминало речного рака, а второе больше походило на спелую желтую грушу, неуклюже стоявшую на коротких ногах и имевшую такие же укороченные руки. Казалось бы, что она могла противопоставить клешням противника? А противник явно пытался добраться до прически толстобокой и отрезать два зеленых листика, украшавших утонченную часть желтого призрака. «Парикмахер» издавал щелкающие звуки, периодически наскакивая на «клиента». Груша лишь уворачивалась, отвечая яркими вспышками света, от которых клешни ракообразного приобретали все больше красных оттенков. Ему, наверное, стало стыдно обижать беззащитных. Когда революционная окраска заняла почти половину тела неудачливого парикмахера, до членистоногого дошло, что он сварится быстрее, чем добьется желаемого. Сделав последнюю попытку, покрасневший призрак отполз на безопасное расстояние и провалился сквозь землю. Груша тоже не осталась на месте. Она закружилась вокруг своей оси и взлетела ввысь, скрывшись из вида.

— Ты их знаешь? — Я дотронулся до головного убора своего слуги, выводя его из оцепенения.

— С привидениями знакомств не вожу. И тебе не советую. — Ухтырь старался держаться бодро, но дрожь в коленках выдавала истинное состояние бородатого малыша.

— Мы идем или так и будем стоять?

Поселение встретило небольшими домиками за глухими заборами, расположенными по обе стороны узкой улицы. Для того чтобы нас не зацепило телегой, которую тащила захудалая лошаденка, пришлось вплотную прижаться к ограде. Басовитой собачке, дежурившей непосредственно за забором, действия двух пеших путников показались подозрительными, о чем она и поспешила сообщить всей деревушке оглушительным лаем. Хоть под колеса бросайся.

— А если навстречу вторая телега? — спросил я слугу.

— Здесь только въезд в деревню, выезд — в другую сторону.

Перед постоялым двором улочка существенно расширилась. Это оказалось единственное строение, не имевшее глухого ограждения.

— Если тебе приказали что-то достать в моей гостинице, лучше сразу убирайся! — «гостеприимно» встретил дядя своего племянничка.

— Ты что, ежиков наелся? Кто прикажет мне, свободному крогулу? Разве что старший родственник.

— Не может быть, чтобы тебя не захомутали. Ой, того и гляди — все собаки в нашей деревне сдохнут. А это кто с тобой? — указал он на меня.

— Так, случайный прохожий. Умудрился заблудиться в моем лесу. Представляешь?

— Не смеши. Там деревьев меньше, чем волос у меня на голове.

Волосы у дяди-карлика остались только на висках, поэтому ермолка не закрывала и половины лысины. Зато брови ему достались густые и кустистые, выделяющиеся на лбу, словно две мохнатые черные гусеницы.

Гонором дядя ничем не уступал племянничку. Старший крогул так и стоял в дверях, перекрывая вход на свою территорию. Видя, что нам здесь не сильно рады, Ухтырь постарался сменить направление разговора, вытащив из кармана маленький шарик.

— Видал, какое богатство он мне дал за то, чтобы я проводил его к Стайбергу.

— Ух ты, какой круглый, — слово в слово повторил хозяин постоялого двора изречение племянника. — Дай подержать.

— Не могу. Я его еще не отработал.

Презрительная улыбка на лице дядюшки сменилась нескрываемой завистью:

— А у него еще есть? — Они точно родственники.

— Что ж он, с дуба рухнул? Прямо так все и расскажет первому встречному, — Ухтырь подмигнул мне левым глазом.

— Да что ж это мы на пороге стоим? Меня зовут Рангут. Всегда рад приветствовать усталых путников в своем доме. Входите, располагайтесь, сейчас обед принесут.

Никогда бы не подумал, что обычный шарик для кого-то может представлять такую ценность. Надо было с собой больше кошачьего корма захватить.

— Ухтырь, чем будем расплачиваться за гостеприимство твоего родственника? У меня с собой ни денег, ни ценных вещей.

Бородатый малыш сделал вид, что не расслышал вопроса. Тогда я слегка двинул ногой по его стулу. У карлика на лице появилось такое выражение, словно сейчас ему начнут сверлить зуб. Вздыхая и охая, он с огромной неохотой полез в свой мешок и достал оттуда какой-то круглый предмет. Покрутив его на ладони, видимо, навеки прощаясь с самым дорогим, что было в этой жизни, протянул его мне: