Джек неуклюже забрался в лодку, сел и как будто замер. Джонни выгреб на глубокую воду и взял курс на ближайшей остров, а подойдя ближе, двинулся по границе мелководья.

– Кого хочешь поймать?

– Неважно.

Джонни привязал леску и протянул руку.

– Держись тени, иди вдоль вот той линии. – Он протянул удочку, но Джек как будто приклеился взглядом к засохшей глине на днище лодки. Джонни опустил удочку.

– Ты поговорить хочешь, в конце-то концов?

– Пока еще нет.

– Тогда здесь.

Джек взял удочку. Джонни бросил леску. Со второй попытки Джек подцепил большеротого окуня и благополучно его вытащил. Джонни взял его в руки, поднял – по чешуе пробежали блики солнца – и подержал на ладонях.

– Семь фунтов. – Он вытащил крючок через жабры и опустил рыбу в воду. – Ты ловишь или нет?

Джек насадил наживку, но на нее никто не клюнул. В наступившем молчании Джонни поймал красноперого щуренка.

– Бросаешь слишком далеко вправо. Бери футов на десять в сторону от того обрубка и не спеши. Выжди секунд пятнадцать и медленно подводи. – Джек посмотрел на друга пустыми глазами. Джонни вытянул руку. – Вон туда. Десять футов. Бросай.

Джек нахмурился, бросил леску и принялся отсчитывать пятнадцать секунд. Окунь взял с первого захода: в глубине мелькнуло что-то серебристо-зеленое, и вода вскинулась на десять дюймов. Рыбина отмотала с катушки футов двадцать, прежде чем Джеку удалось наконец ее перебороть. И тем не менее схватка продолжалась еще пять минут.

– Ну вот. – Джонни поднял отчаянно бьющуюся в его руках добычу. – Фунтов двенадцать, не меньше.

– Отпусти. Мне она не нужна.

– Ты серьезно?

– Я же сказал, отпусти.

Джонни опустил рыбу за борт, и она, ударив хвостом, резко ушла в глубь.

– Ладно. В чем дело?

– Вот в этом. – Джек повысил голос и развел руками. – Вот в этом во всем. Как ты узнаёшь, что я иду, и как, даже если стоишь ко мне спиной, узнаёшь, что я собираюсь бросить камень. Как у тебя получается ловить рыбу так, будто она сама хочет, чтобы ее поймали. И вот это. – Он ткнул пальцем в воду. – Эта чертова рыбина. Десять футов от обрубка. Пятнадцать секунд. Я за всю жизнь не видел окуня на двенадцать фунтов. Господи, да рекордный для штата результат – всего-то пятнадцать[5].

Джонни внимательно посмотрел на друга. Джек был бледен и тяжело дышал, а по его лицу катился пот.

– Ты закончил?

– Где синяки?

– Что?

– Клайд сказал, ты был весь черный от синяков, а порезы были глубокие, чуть ли не до кости.

– Ну, не так все плохо…

– Значит, Клайд соврал?

– Есть такое слово – преувеличение.

Джек с несчастным видом покачал головой.

– Что ты вообще здесь делаешь? Почему так живешь? Чем тебе так нравится это место? Что в нем особенного?

– Земля моя. Ею владела моя семья.

– Этого недостаточно.

– Тогда просто потому.

– Это твой ответ?

– Да, просто потому. – Ответ прозвучал сердито, но смягчать его Джонни не стал. – Мы можем просто порыбачить? Потрепаться, посмеяться… как всегда?

– Нет, не можем.

– Это из-за пятничного вечера?

– Конечно из-за пятничного вечера! Господи, Джонни… Как ты можешь задавать такой глупый вопрос?

– Итак, я ходил во сне…

– Дело не в этом.

– Послушай, такое иногда случается…

– Сколько раз?

– Три.

– Не верю.

– Ладно, семь или восемь. – Джонни снова опустил удочку. – Иногда я ложусь спать, а просыпаюсь в другом месте.

– Где, например?

– Один или два раза в доме. Иногда – в лесу.

– А на болоте?

– Что ты имеешь в виду?

– Вот это самое. Бывает ли так, что ты просыпаешься и обнаруживаешь, что стоишь посредине этого треклятого болота?

Джонни даже отступил от друга. Злость была не напускная – настоящая, но настоящими были также и боль, и беспокойство.

– Ты хоть представляешь, как трудно мне было прийти сюда? – спросил Джек. – Стоит закрыть глаза, и я вижу тебя на болоте. Вижу туман и собственное дыхание. Чувствую холод. Что-то не так, что-то случилось. Что-то плохое.

– А потом? Говори.

– Не знаю. – Джек невесело рассмеялся и пошевелил пальцами. – Так, какие-то проблески…

– Тогда о чем мы здесь разговариваем? Давай будем ловить рыбу. Давай выпьем.

– Мне страшно, Джонни. Понимаешь? День, светло, а мне страшно.

– Ну хватит, Джек…

– Хватит или не хватит – не о том речь. Ты – мой лучший друг, но здесь случилось что-то, чего я не понимаю.

– Джек…

– Отвези меня на берег.

Джек указал на островок, и Джонни подгреб к его северной оконечности. Лодка скользнула в камыши. Джонни сидел молча, не представляя, что сказать. Хаш Арбор был его жизнью, а Джек – единственным другом. Когда же он открыл наконец рот, Джек остановил его, подняв руку.

– Дай мне секунду, ладно?

– Конечно, Джек. Все, что надо.

Наблюдая за другом, Джонни видел на его лице отражение внутренней борьбы, неуверенности, растерянности и страха. Приподнявшись с неохотой со скамьи, он сунул руку в задний карман и вытащил визитку, помятую, с загнутым уголком. Секунду-другую Джек смотрел на нее, потом вздохнул и протянул Джонни.

– Тебе.

Джонни взял карточку.

– Что это?

– Лесли Грин, адвокат по апелляционным делам. Она хороша.

– У меня нет денег на адвоката.

– Она сделает это бесплатно. Но тебе нужно договориться с ней о встрече. На этой неделе или следующей. Затягивать не дам.

Джонни повертел карточку. Нахмурился.

– Почему она берется за мое дело бесплатно?

– Ты просто улыбайся почаще и постарайся выглядеть красавчиком.

Джек шагнул из лодки, но Джонни остался на месте.

– Почему ты мне помогаешь?

– Сам знаешь почему.

Джонни отвернулся – долг между ними всегда был тем, о чем никогда не говорили.

– Спасибо. Для меня это много значит.

– Не благодари и не напоминай. Встреться с ней. Займись делом. Я о нем знать ничего не хочу. С меня хватит того, что есть.