Пока девчонка порхала с фотосессией, я убрал остатки еды в корзину и отнес корзину в машину. Покрывало же поднял с травы, стряхнул и понес в кузов своего пикапа.

— Что делаешь? — поинтересовалась, подходя, Маргарита, глядя, как я застилаю пол покрывалом, готовя своеобразное лежбище.

— Увидишь, дитя каменных джунглей. Я покажу тебе драгоценности, которые ни в одной ювелирке не купишь, когда чуть сильнее стемнеет.

Небо сегодня весь день было кристально чистым, а это значит одно — ночь будет звездной. И я оказался прав. Ждать было недолго, еще буквально немного стемнело и небо засыпало звездами.

— Залезай и ложись, — говорю девчонке, подбросив дровишек в костер, чтоб не потух, пока мы не будем присматривать.

— Ты идешь?

— Да.

— Улала, — улыбается, бросив один из своих порочных взглядов, и идет к пикапу. Помогаю ей забраться, запрыгиваю следом, ложусь, жду, пока эта егоза устроится рядом.

Я уже смотрю на звезды, а девчонка вовсю прожигает взглядом меня. Лениво поворачиваю голову к ней.

— Смотреть вверх надо, дуреха, — вытягиваю руку, указывая на небо.

— Там-то я чего не виде… Вау.

Я усмехаюсь. Звездное небо за городом, на природе, где нет промышленного дыма заводов и смога от машин — это нечто абсолютно особенное. Волшебное. Вечное. Что-то, что было до нас и останется после нас. Глобальное. И безумно красивое.

— Что, удивил?

— В который раз, — негромко соглашается девчонка, восхищенными глазенками разглядывая звезды. — Смотри! Падает! Вау!

Я улыбаюсь, видя этот искренний и неподдельный восторг на этом хорошеньком личике. Никакой надменности, капризов, сучности. Просто довольный и восторженный взгляд. Из Лолиты-сердцеедки превратилась в милого наивного ребенка. Это дорогого стоит.

Какое-то время мы лежали и смотрели на звезды, обсуждая созвездия которые находили, и загадывая желания на падающие. Потом моя собеседница начала зевать и придвинулась поближе ко мне, ткнувшись щекой в мое плечо.

— Замерзла? — опускаю взгляд на неё.

— Немножко. Останемся ночевать тут? Здесь так красиво.

— А еще холодно и комары устроят пир. Нет, малыш. Если хочешь спать, давай в палатку. Я все равно еще собираюсь костер потушить.

И отлить.

— Нет, — ее пальцы перехватывают меня в попытке подняться, — тогда полежим еще, хорошо? Пожалуйста.

Качаю головой, но ложусь на свое место. Она прижимается ко мне сильнее, а я начинаю чувствовать странной природы озноб. Не от того, что замерз. А от ее близости.

Вчерашний вечер и сегодняшний день сотворили какую-то чертовщину внутри. Пожар. Который разгорелся, когда Марина ударила ее, и не погас до сих пор. И теперь ее нормальное, вменяемое и порой трогательное поведение подбросили туда дровишек. Если сразу, когда я приехал за ней, я думал, что девчонка мое бремя, то теперь у меня появилось желание защищать эту ослицу. Сберечь ее, такую запутавшуюся и глупую, от мира, который не будет милостив к ней. Слишком красивая, слишком дерзкая, безрассудно смелая не всегда там где надо. Женщинам с одним из этих критериев тяжело живется, девчонка словила джекпот. И это желание меня пугало. Потому что я не должен привязываться к ней.

Пока я ушел в свои размышления, я пропустил момент, когда девчонка сладко засопела, уткнувшись носом в мою руку. Черт!

Присел и смотрю на нее. Вот какого черта она каждый раз все усложняет. Могла на своих двух спать уйти. Бросить бы ее комарам на съедение, чтоб неповадно было!

Сцепив зубы наклоняюсь, беру в охапку, поднимая на руки, и вместе с ней спрыгиваю с кузова на землю. Я не деликатничал, и она приоткрыла сонные глаза.

— Что ты творишь, — возмущается сонно.

— Несу принцессу в царские палаты, — говорю раздраженно, строго глядя на нее.

— А, ну ладно, — улыбается сонно и прижимается ко мне сильнее.

Маленькая стерва.

Маргарита

Очередное утро начинается с мысли: где, блин, я просыпаюсь. К такому меня жизнь не готовила. Да и к тому, что есть, не готовила. И вот она я, неподготовленная, как в лотерею выиграла.

Пошевелилась и вдруг почувствовала, как сильная рука сгребает меня в охапку и прижимает к не менее сильному телу. Улыбаюсь сквозь сон. Кое-что, впрочем, точно выиграла.

Аккуратно, едва дыша, поворачиваю голову и смотрю на спящего рядом Матвея. Спит напряженно, как будто даже во сне не может расслабиться. Бедняга. Тяжело так, наверное. Постоянно быть в напряжении.

Его рука собственнически обхватила мое тело и это вызывает у меня широчайшую улыбку. Он может болтать что угодно. Пока его упрямая голова говорит одно, язык его тела говорит другое. И язык его тела нравится мне больше. С ним рядом тепло и уютно. Спокойно. Но стоит немного накалить — и это спокойное согревающее пламя превращается в бушующий огонь. Мне нравится такая динамика. У меня никогда не было такого мужчины. Вообще не было нормального мужчины. Либо одногодки, с которыми скучно, либо мужики папиного возраста, сальные намеки от которых были просто отвратными. Матвей как золотая средина. Достаточно взрослый, но не старый. Красивый как бог, и знает толк в поцелуях. Идеальный лично для меня.

Осталось только донести до него, что я идеальна для него.

Первый шаг был сделан вчера. Он вечно одергивал и делал замечания, что я слишком много болтаю. Я была нема как рыба, когда надо. Потому что хотела, чтоб он понял и увидел, что есть контакт. И может быть. И мы можем отлично дополнять друг друга. Я могу научить его расслабляться и кайфовать, и черт, как же я хочу это сделать. Потому что у него потрясающий смех. Когда он вчера рассмеялся с моей шутки про медведя, я и бровью не повела, а внутри ликовала. Потому что мой план работал.

Над палаткой, громко крикнув, пролетела какая-то птица, убив всю идиллию и нарушив тишину утра. Я точно ружье куплю и буду их отстреливать.

Матвей резко дернулся, тут же снял руку с меня и нырнул ладонью под подушку. Помня, что он там хранит, а сразу взяла дело в свои руки.

— Чшшш, — ладони легли на его щеки, я повернула его лицо к своему, — это всего лишь птица, — мои пальцы скользнули по его напряженному лбу, разгляживая мимические морщинки, которые появились, когда он нахмурился.

Он приоткрыл свои голубые глаза и я подумала что вот оно, то сокровище, которое не найдешь ни в какой ювелирке. И эти драгоценные камни я хочу себе. Под взглядом этих глаз никаких бриллиантов не надо.

Он сдавленно прорычал и качнул головой, сбрасывая с лица мои ладони. Ох, надо запомнить уже, что он у меня не жаворонок и всегда раздраженный по утрам, и не лезть на рожон. Поэтому я спокойно отсаживаюсь дальше и даю ему проснуться спокойно, не портя ему настроение.