А у меня ничего нет. Даже девичьей чести.

И стыдливости.

Поэтому когда Максим впихивает меня в лифт и нажимает верхний этаж, я уже не думаю ни о каком Захаре, ни о каком стыде, забываю о приличиях и сама дергаю пряжку ремня на джинсах. Ныряю рукой в ширинку, с восторгом ощущая в ладони пульсирующий твердый член, размазываю выступившую каплю смазки по разбухшей головке. Вздрагиваю, когда Максим давит кнопку «стоп», ловлю его губы губами, путаюсь пальцами в светлых волосах, обвиваю ногами за пояс, когда он подхватывает меня и вжимает спиной в стенку лифта.

Горячая пустота внутри меня ликует, заполненная его членом, растянутая под его размер. Дикие, безумные толчки заставляют кровь бурлить, от тягучей приятной боли мне хочется стонать в голос, хрипеть, кричать. Руки Максима заняты: он поддерживает мои бедра. Мои руки заняты: я тяну, ерошу, дергаю его волосы, требуя целовать меня еще, еще, крепче, жарче!

Нам нечем и некогда заниматься какими-то дополнительными ласками, но мое тело откликается на его желание так остро и ярко, что мне хватает буквально трех минут в зависшем между небом и землей лифте, чтобы взорваться ослепительным оргазмом, от которого перед закрытыми глазами разлетаются разноцветные фейерверки. Через секунду кончает и Максим, едва успев выйти из меня, — горячие капли пачкают бедра. Меня трясет, его трясет, но нам достаточно всего нескольких секунд, чтобы вернуться в реальность.

— Прости, — шепчет Максим. — Прости, прости, прости… Нина. Я не хотел…

— Я хотела… — хрипло шепчу я, отстраняя его от себя и нажимая кнопку четвертого этажа. — Ты не виноват.

Все утро я смотрела на экран телефона с открытой смс: «Как спалось, малышка?»

От Захара.

Варила кофе, добавляя в него мускатный орех — и правда вкусно!

Пила этот кофе у окна, закутавшись в халат и посматривая на приподъездную дорожку.

Накладывала увлажняющий крем и втирала его похлопывающими движениями в кожу.

И смотрела на экран с смс.

В тайной надежде, что рядом появится другая — от Максима.

Ну и пусть мы не обменивались номерами телефонов. В конце концов, не так уж сложно меня найти. Можно, например, в чат нашего дома заглянуть.

Когда я к середине дня аж зашипела на свой телефон: «Ну где?!» стало ясно, что надежда не только уже не тайная, но и довольно глупая.

В конце концов, Максим вчера после нашего быстрого секса вышел все же на своем четвертом. И явно направился туда, где все эти месяцы регулярно обитал. Чуть-чуть уже удовлетворенный, но я уверена — его хватило еще на пару раз.

Если бы не вчерашний финал вечера в лифте, я бы еще помариновала Захара, сходила бы посоветоваться к терапевту, присмотрелась бы поближе и поискала альтернативы.

Но то безумие, что нападает на меня в присутствии Максима, требовало кардинальных мер. Он явно не собирается ни отступать от своих принципов, ни бросать свою Катю. По крайней мере, дольше, чем на десять минут. Значит я умнее, мне и справляться.

И я справилась.

Написала: «Только что проснулась. Что делаешь?»

Захар ответил: «Пью кофе и думаю о тебе».

Я засмеялась и сфотографировала свою чашку с кофе: «Я тоже».

Он отреагировал мгновенно: «Тоже думаешь обо мне?»

Я прикусила губу, не зная, что ответить.

Но следом прилетело фото и от него. На нем был край стола, половина кружки, грудь Захара, покрытая редкими светлыми волосками и чуть дальше, в расфокусе — явно возбужденный член, бугрящийся в темных плавках. Понятно, что все затевалось ради него, но выглядело почти прилично.

Что ж…

Я сбегала в ванную, накрасила губы и сделала свое фото — нижняя половина лица и полуобнаженная грудь в распахнутом халате.

«Пошли на свидание, — тут же отреагировал Захар. — Завтра!»

Через мгновение пришло новое сообщение: «Нет, сегодня!»

«Завтра», — ответила я, засмеявшись вслух.

Остаток дня мы обменивались сообщениями и фото разной степени провокативности, балансируя на грани, но так и не перейдя ее. Я распаляла его завуалированными обещаниями, он меня — своей горячностью и тем, как на эти обещания реагировал.

Но все предложения пойти на свидание к нему домой, в какой-нибудь клуб, в кино, даже в ресторан я решительно отвергала, согласившись только на театр. Как приличная женщина.

Мы чинно отсидели всю «Чайку», чинно прошлись по бульвару, а когда Максим… — ой, Захар! Конечно Захар! — попробовал меня поцеловать, я вырвалась из его рук и сбежала в метро, не дав даже проводить меня до дома.

На работе мы веселили окружающих своим отчаянным и бесшабашным флиртом. Захар оставлял мне цветы на столе, я демонстративно передаривала их нашей бухгалтерше. Он караулил меня в столовой, чтобы вслух сказать, что конкурс красоты нашей компании был бы провальным, потому что победительница ясна заранее — я рассуждала о том, как мне нравятся темноглазые, искоса поглядывая в его сторону.

Потом я являлась в логово айтишников с дурацким «я что-то нажала и все исчезло», и Захар примерно половину рабочего дня «чинил» мой компьютер, из которого был просто выдернут провод.

На следующие выходные я милостиво согласилась на ресторан, позволила поцеловать себя в щечку, но не разрешила провожать. Кажется, Захар был неплохим парнем, потому что все эти танцы его не бесили, как многих других мужчин, а только веселили. Похоже, он был уверен, что рано или поздно я сдамся.

Что ж… Он был прав!

Однако я собиралась тянуть как можно дольше.

Так было… интереснее?

Но вышло совершенно иначе.

Захар подвозил меня после работы до дома — в своей машине, я наконец милостиво согласилась в нее сесть, взяв с него обещание не набрасываться на меня, едва мы останемся наедине. Он неистово ржал, но поклялся, подняв руку вверх, как американский президент.

— Ну что, — спросил Захар, остановившись у моего подъезда, но уже не разыскивая парковку. Привык, что я динамлю. — Не пригласишь на кофе?

— Мммм… — я сделала вид, что раздумываю, а сама скользила рассеянным взглядом по стоящим вокруг машинам.

Я не хотела подглядывать, честно!

Но светлые волосы сами притянули мой взгляд. Светлые волосы и темные, спутавшиеся в процессе жаркого поцелуя. Катя сидела за рулем, но недолго — Максим отодвинул свое кресло и перетащил ее к себе на колени.

— Что там? — Заинтересовался наконец Захар тем, на что я так долго пялюсь.

— Ничего! — Быстро ответила я.

Но он все равно стал поворачиваться, чтобы посмотреть, а мне почему-то было так стыдно и так не хотелось, чтобы и он это увидел и догадался… — о чем? не знаю! мне было некогда думать! — что я положила ладонь ему на щеку, развернула голову к себе и склонилась, коснувшись губами губ.