— Потому что моя мать была Библейским мифом?

— Это так. Но дело не только в этом, ты вовлечён в такое множество жизненно важных, значимых и потрясающих событий, каждое твоё решение меняет не только твою жизнь, но и жизни всех остальных.

— Всё дело в Судьбе, не так ли? — сказал Я.

— Видишь вон того почитателя Святого Вита, пытающегося облегчить Судьбу? Это Судьба, вот это что.

— А что случилось со свободой воли?

— У меня есть ответ на этот вопрос, — самодовольно сказал Колодец, — но он заставит твою голову лопнуть. Я мог бы рассказать тебе длинную, но поучительную притчу, хочешь?

— А это поможет?

— На самом деле, — нет.

— Но ты абсолютно уверен, что Одушевлённая Бомба взорвётся?

— О да. Через тридцать девять минут…

— Я ненавижу тебя.

— Я знал, что ты это скажешь.

Дальше я двигался быстро, я бежал по коридорам, чтобы быть уверенным, что доберусь до душегуба вовремя. Оракул изворотлив, коварен и горд своей злобной сутью, но он никогда не ошибается. Моя единственная надежда заключается в том, что он видел меня в каком-то отдалённом будущем. В противном случае я бы послал — к чёрту всё это и бежал к ближайшему выходу.

Должно же быть что-то, что я могу сделать: Сдержать взрыв, возможно, используя щиты Торгового Центра, или сбросить бомбиста в один из пространственных переходов? Я сказал себе: — Я что-нибудь придумаю, и очень старался в это поверить. В конце концов, я бы не стал лгать себе о чём-то подобном.

Я нашёл его совершенно непринужденно сидящим на полу, в самом центре Торгового Комплекса. Коренастый, лысеющий мужчина средних лет в поношенной одежде, с грустными глазами и напряжёнными губами. Он безынициативно сидел на полу — ждал, когда я подойду.

Я позволил ему хорошенько рассмотреть себя, прежде чем осторожно приблизиться. Меня немного беспокоило, что одного моего вида будет достаточно, чтобы вывести его из равновесия, но он не выглядел испуганным, рассерженным или нетерпеливым. Он просто испытывал облегчение, — больше не нужно ждать… Он коротко кивнул мне и я остановился на почтительном расстоянии от него. Он не был похож ни на террориста, ни на фанатика. Может быть, мне ещё удастся отговорить его.

— Привет, — сказал я. — Я Джон Тейлор.

— Я знаю, — сказал он. Его голос был обнадёживающе спокойным, нормальным. Он показал мне несколько ваших фотографий, прежде чем меня послали сюда, чтобы я был уверен, что это вы. Я Оливер Ньюбери. Вы обо мне не слышали. Никто не слышал. Я был обычным, простым парнем, и мне это нравилось. Я не просил многого, не хотел многого, но Мир всё равно взял своё.

— Вы и не знаете, что можете скучать, ожидая смерти, но вы можете. Такое чувство, что я здесь уже несколько часов. И нет, вы не сможете меня отговорить. Моя жена умерла. Я лишён всего за долги, которые не могу выплатить, и семьи, которую больше не могу содержать. Это всё, что осталось — последний акт сопротивления против злобно, несправедливого и безразличного Мира. Видите ли, он обещал выплатить все мои долги, если я сделаю это. Он позаботится о том чтобы мои дети были защищены и о них заботились. Это всё, что я могу для них сделать.

— Если вы так решительно настроены умереть, — сказал я. — Ради мести, ради денег… почему вы ждали, разговора со мной?

— Это было частью сделки, — сказал он беззлобно. Чтобы заманить вас и забрать с собой, когда я уйду. Он сказал, что вы не сможете устоять перед репутационной ловушкой — ловушкой где ставка — ваше имя. Он сказал, что вы высокомерны и предсказуемы. И вот — вы здесь.

— Не торопите событий, — сказал я. — Мне любопытно, какой во всём этом смысл? Что ваш благодетель надеется получить от вашего самоубийства?

— По-видимому, когда я взорвусь, высвобожденная энергия уничтожит все пространственные двери в Торговом Центре, — спокойно сказал Оливер. — Снесёт их все с петель и позволит Сущностям Извне войти и уничтожить Тёмную Сторону. И пожалуйста: да, я знаю, что говорю. Не пытайтесь взывать к моей совести.

— Мне всё равно, сколько людей умрёт, или какая часть Тёмной Стороны будет разорвана Чужаками. Никому не было дела до того, что я потерял жену, работу и не мог больше заботиться о детях. Я самоубийца, мистер Тейлор. Моя жизнь кончена. Я добровольно вызвался стать этой ужасной вещью, Одушевлённой Бомбой. Это было чёртовски больно, но оно того стоило, потому что, я больше ничего не чувствую, только холод. Теперь мне всегда холодно. По крайней мере так моя смерть будет что-то значить. Это будет иметь значение. Я могу показать свой гнев и презрение миру, который подвёл меня, а потом унижал меня, когда я был на дне. Я должен наказать его, как он того заслуживает.

— Вы знаете, о каких Сущностях Извне мы говорим? — осторожно спросил я. — Они существуют в измерениях, далеких от наших, далеких от реальности, как мы её понимаем. Это даже не жизнь в нашем понимании. Они ненавидят жизнь и уничтожают её везде, где находят. Они хотят уничтожить Свет, пока не останется ничего, кроме Тьмы, в которой они прячутся.

— Вы хотите сказать, что они злые? — вежливо спросил он.

— Они настолько отличаются от нас, что выходят за рамки простых ярлыков вроде Добра и Зла. Это человеческие убеждения, человеческие концепции. Они больше, чем это, за пределами этого, Сущности за пределами всего, что мы можем себе представить, потому что наша концепция зла недостаточно обширна, чтобы охватить то, что они делают. Мы называем их Пустотниками, потому что они находятся вне всего, что мы можем понять или принять: вне морали или здравомыслия, может быть, даже Жизни или Смерти.

— Вы очень красноречивы, — сказал Оливер. — Но, я же — сказал… Мне всё равно. Пусть они сожрут Тёмную Сторону, пусть сожгут её, пусть все люди умрут. Где они были, когда я в них нуждался?

— Вы всё ещё заботитесь о своих детях, — сказал я. — Вы это делаете для них, верно? Выпустите Пустотников в наш Мир, и они не остановятся на нём. В конце концов, они доберутся до ваших детей и заставят их кричать от ужаса, кричать прежде чем уничтожат.

— Этого не случится, — сказал Оливер. — Он обещал, что Чужаки будут обитать внутри Тёмной Стороны. Он заключил с ними сделку.

— И он им поверил?

Я уже собирался попробовать узнать имя этого конкретного дурака, когда заметил, что дыхание Оливера парит в воздухе перед ним. И моё тоже. В Торговом Центре стало намного холоднее, чем раньше. Папоротниковидные узоры инея быстро ползли по витринам и неравномерно растекались по полу, стенам и потолку.

И хотя люминесцентные лампы над головой всё ещё горели так же яростно, темнота появилась во всех окружающих коридорах, один за другим она заполняла их, а затем медленно продвигалась вперёд, пока не осталось только узкое пятно света, окружающее Оливера и меня.

— Что-то приближается, — сказал я. — Что-то высасывает всё тепло и энергию из нашего пространства, из самого Мира, жаждет проникнуть в нашу реальность. Что-то извне идёт сюда, чтобы сказать нам что-то…