—Почему ты злишься?

— Я не знаю. Похоже, не могу говорить с тобой больше десяти минут и не раздражаться. Обычно я хорошо схожусь с людьми, так что, думаю, все дело в тебе.

— Вероятно, ты права.

Черити немного успокоилась. Это ведь не его вина, что она нигде не была.

— Ты находишься здесь меньше сорока восьми часов, а я уже успела поругаться с тобой три раза. Это рекорд для меня.

— Я не веду счет.

— О, думаю, ты делаешь это. Сомневаюсь, что ты забываешь хоть одну малейшую деталь. Ты работал полицейским?

Роману пришлось приложить значительные усилия чтобы сохранить лицо доброжелательным, а пальцам не позволить сжаться,

— Почему?

— Ты сказал, что не был артистом. Это моя первая догадка. — Черити расслабилась, хотя он не убрал своей ладони с ее руки. Гневом она наслаждалась только в быстрых и коротких вспышках. — Все дело в том, как ты смотришь на людей — будто запоминаешь описания и какие-то отличительные, приметы. И временами, когда я рядом с тобой, создается впечатление, что мне стоит готовиться к допросу. Может, писатель? Когда занимаешься гостиничным бизнесом, добиваешься успехов в сопоставлении людей с их профессиями.

—В этот раз ты ошиблась.

— Что ж, тогда кто ты?

— Сейчас я разнорабочий.

Черити пожала плечами, позволяя себе отпустить эту тему.

— Еще одна черта персонала отеля — уважение к частной жизни, но если ты окажешься серийным убийцей, Мэй никогда не позволит мне забыть об этом.

— Обычно я убиваю только одного человека зараз.

— Это хорошие новости. — Черити проигнорировала беспокойство: а вдруг он говорит чистую правду? — Ты все еще держишь меня за руку.

— Я знаю.

Отлично, подумала Черити и стала прилагать усилия, чтобы ее голос не сорвался.

— Я должна попросить, чтобы ты отпустил меня?

— Я бы не сделал этого, попроси ты или не проси.

— Хорошо. — Черити глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Чего ты хочешь, Роман?

— Убрать это препятствие с дороги для нас обоих.

Ее шаг назад был инстинктивным и куда более удивительным для Черити, нежели для Романа.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Как и я. — Свободной рукой он собрал волосы Черити. Они были шелковыми, как он и думал. Густые и такие мягкие, что его пальцы утонули в них. — Но лучше я буду сожалеть о том, что сделано, а не о том, на что не решился.

— Я бы предпочла не жалеть совсем.

— Слишком поздно. — Роман услышал тяжелый вдох Черити, когда привлек ее к себе. — Так или иначе, у нас у обоих будет о чем сожалеть.

Роман намеренно вел себя грубо. Он умел быть нежным, хотя и редко применял это знание на практике. С ней он желал быть только таким, какой есть. Возможно, поэтому он решил действовать жестко. Он хотел напугать ее, убедиться, что, когда отпустит ее, Черити побежит. И побежит от него, потому что он знал, насколько плохо для нее будет приближаться к нему.

Глубоко в мыслях Романа была спрятана надежда, что он сумеет напугать ее достаточно сильно, подавить и в ответ она отправит его собирать вещи. Если Черити так сделает, то будет в безопасности от него, а Роман — от нее. Он думал, что сможет быстро добиться своего. Но внезапно стало невозможно думать совсем.

Ее вкус был божествен. Роман никогда не верил в существование рая, но привкус на ее губах — чистый, сладкий и многообещающий — заставил его сомневаться. Ее рука взлетела к груди Романа в автоматическом, защитном жесте. Но все равно Черити не боролась с ним, хотя Роман и был уверен в обратном. Она встретила его сильный, почти жестокий поцелуй страстью и доверием.

Мысли Романа спутались. Это был пугающий опыт для мужчины, который держал свои мысли под невероятно жестким контролем. А затем его сознание наполнились Черити — ее запахом, ее прикосновением, ее вкусом.

Роман сделал шаг назад — теперь ради своей безопасности, а не ради Черити. Он всегда преодолевал трудности. Его дыхание стало быстрым и необузданным. Одна рука его все еще оставалась в ее волосах, а другая крепко держала Черити за руку. Он не мог отпустить ее, как бы ни уговаривал себя дать ей свободу, уйти, но сдвинуться с места не мог. Глядя на Черити, он видел в ее глазах собственное отражение.

Роман проклинал ее — это было последней попыткой — до того, как вновь приник к ее губам. Он направляется не в рай, говорил себе Роман. Его конечным пунктом будет ад.

Черити хотела утешить его, но Роман не давал ей шанса. Как и раньше, оставалось пространство только для чувственного восприятия.

Она оказалась права — поцелуй Романа не был мягким, он был жестким, беспощадным, ему невозможно было сопротивляться. Без промедления, без мысли о самосохранении Черити открылась ему, жадно беря то, что было предложено, и самоотверженно отдавая то, что требовал Роман.

Спина Черити прижималась к гладкой поверхности холодильника, она была поймана в ловушку его упругим телом. Она бы прильнула к нему еще теснее, если бы такое было возможно.

Черты лица Романа ожесточались, когда он прикасался к Черити, а она дрожала от невероятного возбуждения, которое волнами прокатывалось по ее телу. Она отчаянно прикусила его нижнюю губу и почувствовала новую волну восторга, когда Роман застонал и углубил поцелуй.

Черити хотела, чтобы его руки касались ее. Она пыталась прошептать об этой непреодолимой нужде, но смогла только застонать. Ее тело изнывало от страсти. Одно только предвкушение его рук, пробегающих по ней, заставляло Черити содрогаться.

Одну минуту их сердца бились рядом друг с другом в диком едином ритме.

А потом Роман отстранился, понимая, что подошел слишком близко к той черте, перейти которую не осмелится. Он с трудом мог дышать, а уж тем более думать. И пока не убедился, что способен на эти оба действия, он молчал.

— Отправляйся спать, Черити.

Она же продолжала неподвижно стоять, уверенная, что если сделает шаг, то ноги откажут. Роман был по-прежнему достаточно близко к ней, и она могла ощущать жар, исходящий от его тела. Но Черити заглянула в его глаза и поняла, что он уже за пределами досягаемости.

—Значит, так?

Боль. Роман мог слышать это чувство в ее голосе и мечтал поверить, что Черити сама навлекла ее на себя. Он взял бокал с пивом, но вдруг передумал, увидев, как дрожит его рука. Только одно было очевидно — Роман должен избавиться от нее, и быстро, до того, как вновь к ней прикоснется.

—Ты не из тех, с кем занимаются быстрым сексом на полу кухни.

Цвет, которым окрасила ее щеки страсть, сошел.

—Нет. По крайней мере, я никогда не была такой. — Сделав глубокий вздох, Черити шагнула вперед. Она считала, что необходимо смотреть правде в глаза, пусть и неприятной. —