Мне всю жизнь казалось, что я живу среди сумасшедших. Это было страшно.

Деос вздыхает.

Деос. А потом я узнал Викторию. И ты меня поймёшь: она открыла для меня множество новых чувств, показала мне мир людей… Тогда я понял, что не все они заслуживают гибели.

Винг. Но вы с Викторией не выглядите как закадычные друзья.

Деос. Мы повзрослели. Ремесло её семьи — убийства животных, а об отношении крылатых к людям она и так знала. Мы были врагами с самого начала. Пойти против семей не осмелились. У меня не хватило сил сказать полсотни крылатым: прекратите лить кровь. Потом, Виктория оказалась более злобной и властной. Я не смог понять её за многие годы нашей дружбы, или, быть может, боялся понять. Мы расстались.

Винг. Твоя семья об этом знала?

Деос. Может быть, но они молчали. Наверное, им было меня жаль, а их жалость — самое убогое и низкое чувство. Они позволили Виктории жить, но взамен мне пришлось терпеть снисходительные улыбки. Меня прозвали «больным крылатым».

Деос замолкает, глаза его начинают бегать. Он словно теряется, но приходит в себя.

Деос. Знаешь, я был младшим в семье, и когда у меня и твоей матери появились Арес с Эйреной, мои старшие братья и сёстры забирали их к себе, воспитывали, как подобает.

Винг. А-а, я понимаю! Эйрена мне говорила, что она с Аресом не похожа на меня и тебя.

Деос. (кивает) На них остался отпечаток того старого воспитания. Но всё же они — мои дети.

Винг. Со мной крылатые вроде ничего не сделали.

Деос. Не успели. Виктории понадобился наш лес, она стала во главе семейного дела. Может, в ней затаилась обида… она направила охотников к нам. Люди наткнулись на крылатых, и я уже не вспомню, кто начал бойню. Помню лишь ужас. Крылатых убили. Кто выжил — сама знаешь.

Винг. Ты убил оставшихся охотников?

Деос. Я стал ничем не лучше крылатых и людей. До того дня я был единственным в семье, не маравшим руки кровью. Убийца в двадцать семь — немыслимо поздно. Но во мне проснулась такая животная ярость — я не мог себя остановить. В тот день я остался один. Хуже всего: мне тогда стало до ужаса легко… Хотя и тяжко после было — мне пришлось учиться быть князем. Я не подпустил ни одного охотника к лесу, я изгонял животных за малейшее нарушение закона. Я посмел указывать стихиям природы, и они меня слушались. Я поломал себя, я был холоден и горд. Меня боялись больше смерти, больше самого Духа. А при этом у меня на руках был маленький свёрток с маленькой крылатой…

Деос пытается усмехнуться и вдруг закашливается, держится за свои раны.

Деос. И было в этом нечто важное… У меня появился шанс воспитать нормального, счастливого ребёнка, не знавшего крови. Пусть я ограничивал тебя, контролировал, но Дух знает, что вышло бы из тебя иначе. Я не врал, когда говорил, что одни люди опасны, а другие создают прекрасные песни. Я не жалею, что не учил тебя ненавидеть. Ты стала другой. На этом всё, дочка.

Винг. Можно было рассказать об этом раньше… О человеке ты знал с самого начала?

Деос. Конечно. Винг, ты — сильная, смелая девочка. Намного сильнее и смелее меня, и если бы я не почуял, что человек тебя достоин, ты бы на него и не наткнулась. По правде говоря, рано или поздно тебе всё равно пришлось бы найти себе человека. Или крылатые бы исчезли.

Винг распахивает глаза, молчит. Деос почти смеётся.

Винг. Князь лесной… которому всё ведомо, который всё знает, да ты…!

Деос. Чертовски мудр — правда, никогда этого не скрывал. А этот твой… Женя… Любишь его?

Винг. (возмущённо) Папа!

Деос. Будь осторожна с чувствами. Крылатые, в конце концов, любят только один раз.

Винг. А ты любил Викторию? Или маму…? Кого из них? А семью свою?

Деос тяжело вздыхает.

Деос. Винг, думай только о том, что больше всех на свете я любил своих детей.

Винг усмехается.

Винг. Зачем нужна была та драка на кинжалах?

Деос. Чтобы посмотреть, как ты научилась врать. Дочка, сядь со мной.

Винг садится рядом с Деосом, обхватывает руками и его руку, кладёт голову на плечо.

Деос. Тебе единственной скажу: я очень ослаб. Моё тело болит. Но пока я могу говорить, я буду: ничего не бойся. Не бойся даже идти против всего мира. Он изменчив.

Винг. Не стоит прогибаться под изменчивый мир…

Деос. Пусть лучше он прогнётся под нас.

Деос одной рукой находит мокрую тряпку, стирает с лица Винг грязь.

Деос. Однажды он прогнётся под нас.

Деос снимает с себя свой венец и одевает его на голову Винг. Он гладит её по плечу.

Деос. Мой посох тоже твой.

Винг молчит, склонив голову. Деос улыбается.

Деос. Княжеская дочь… Княгиня лесная… Моё дитя…

Деос закрывает глаза. Винг вздыхает. Женя возвращается.

Женя. Что с ним?

Винг. Спит.

Возвращается Люцифер.

Люцифер. Винг, новости!

Винг. Тише. Где остальные?

Люцифер. Они идут, но я вперёд побежал, там важно! Послушай, изгнанники остановились у подножья заснеженных гор. Они там пробудут до самого вечера. Наши нападать уже не в состоянии, и те отдыхают. Так вот, у меня идея… Помнишь, мы позапрошлым летом на поля лавину спускали с той же горы?

Винг. Помню, да, ну и… (понимает) Нет. Люцифер, ты не пойдёшь на это!

Люцифер. Изгнанники отдохнут и пойдут искать князя. И рано или поздно они его отыщут, а не его, так тебя! Я вижу, ты в венце. Так дай мне послужить тебе!

Винг. Ты сошёл с ума…

Люцифер. В тот раз от лавины нас спасло то, что ты летать умеешь. У изгнанников крыльев нет, они не сбегут. А мне проще, я — ловок и быстр, иначе не служил бы князю. Только благослови меня, Винг. На удачу, так Деос делал.

Винг. Да хранит тебя Дух лесной, Люцифер.

Люцифер. Тебе идёт этот тон. Арес хотел бы стать князем, но, уверен, он склонился бы пред тобой. Удачи, крылатая Винг.

Винг обнимает Люцифера. После Люцифер уходит.

Женя. Всё ещё не понимаю его речи.

Винг. Он взял на себя бой со зверьми. А с людьми я разберусь сама. Полечу в город.

Женя. Я не пущу тебя!

Винг. С ними нужно поговорить. Надо хоть когда-то попробовать, может, они меня послушают. И не переубеждай! У нас нет другого выхода.

Женя. Тогда я