Вопреки предположениям, в канаве оказалось сухо — ни тебе застоявшейся воды, а дожди в Зоне идут едва не каждый день, ни гниющей листвы, ни проволоки под напряжением. Проспект!

Через тридцать метров канава закончилась точно так же, как и началась, — плавно сошла на нет. Однако. Никогда еще за всю его сталкерскую жизнь Мотя не входил в Зону настолько просто. Полежав еще минут десять и тщательно изучив ближайшее пространство впереди, он развернулся и ползком вернулся в нормальный мир.

И только в машине он вспомнил, что так и не выяснил, в чем подвох.

Мотя загнал старенький джип во двор, взял из багажника рюкзак с одеждой и пошел в дом. Войдя, он обнаружил, что в его отсутствие кто-то уже сбегал за пивом. Сюр восседал в кресле-качалке с литровой кружкой в руках, дымил сигарой и листал альбом с репродукциями малых голландцев, а Боцман и Транец сидели на полу в окружении целой батареи пивных бутылок и играли в футбольный симулятор на плейстейшене. Транец выигрывал.

— Вот вы злыдни. — Он кинул рюкзак на диван. — Не могли без пива обойтись? Нам же завтра с утра в Зону заходить, как я вас поведу таких, с бодуна?

— Наговариваете вы на нашу семью, Глеб Егорыч. — Сюр затянулся, погонял дым внутри рта, поочередно раздувая щеки, выпустил тонкой струйкой, смешно сложив губы в трубочку, и запил пивом. — Не впервой, Мотя, утром будем как огурчики, ты же нас знаешь.

— Знаю. Потому и нервничаю. А где Маша?

— Возле книжных полок крутилась, а потом в ту комнату ушла. — Сюр кивнул на двери в спальню. — Спит, наверное.

Мотя улыбнулся, вспоминая лицо Сюра, когда тот увидел Машу у него дома. Это было хорошее воспоминание.

Затем Мотя осторожно приоткрыл дверь, чтобы убедиться, что с девочкой все в порядке, и обнаружил, что она не спит, а, комфортно закопавшись в огромные подушки и укутавшись в одеяло, читает книгу. Маша была настолько увлечена чтением, что появление сталкера она заметила, только когда он подошел почти вплотную.

— Что читаешь? — Мотя присел на край огромной кровати.

Маша молча протянула книгу и взяла с подноса, стоявшего рядом, чашку уже остывшего чая.

— Ого! — Мотя одновременно удивленно и с уважением посмотрел на девочку. — Олеша, «Зависть»? И как тебе?

— Нравится. — Маша сделала пару глотков, но чай совсем остыл, и она, чуть скривившись, поста вила чашку обратно на поднос. — Только я не понимаю, зачем этому колбаснику было возиться с Кавалеровым? Он же неудачник.

— Видишь ли в чем дело, Маша… Неудачники тоже люди и ничем не хуже тебя или меня. Вот посмотри на нашу команду, например. Эти трое, пусть и обалдуи, но хорошие люди, опытные бойцы и надежные мужики, только им катастрофически не везет в Зоне. Никогда еще не находили ничего стоящего, как бы ни старались. Только мелочь копеечную и таскают.

— Как же они тогда зарабатывают?

— В основном караваны сопровождают, иногда ученым помогают. А со сталкерством как-то не везет им.

— А зачем ты их тогда нанял, если им не везет?

— Так мы и не за артефактами идем, не правда ли? А в бою им равных почти нет.

— А Кавалеров?

— Что Кавалеров? — не понял Мотя.

— Он тоже лучше всех дрался?

— Нет. Он не дрался. А нянчился колбасник с ним совсем по другой причине, которую я объяснить пока не могу. Вырастешь, сама поймешь… надеюсь.

Маша равнодушно пожала плечами и протянула руку за книгой, но Мотя остановил ее.

— Потом дочитаешь. А сейчас пойдем, примеришь костюм.

Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Боцман и Транец закончили играть и разбирают содержимое рюкзака.

— Ты для кого эти тряпки взял? — Боцман рассматривал портянки с таким видом, будто видел их впервые. — Для себя, что ли?

— Я берцы предпочитаю. — Мотя поднял ногу и продемонстрировал черный «Даннер». — А кирзу и портянки я специально для тебя взял.

— Ты с дуба рухнул? Я, по-твоему, должен в этом переться в центр Зоны?

— Так ты же сам полгода назад в «Трех поросятах» бил себя кулаком в грудь и кричал, что лучше обувки для дальних рейдов не придумали, а берцы от лукавого.

— Я кричал? — Боцман опешил. Он недоверчиво посмотрел на товарищей (Транец и Сюр покивали головами), на портянки, снова на товарищей, затем взвесил сапоги в руке и, отбросив их в сторону, решительно замотал головой. — Не может такого быть.

— Я ж не изверг какой, за что боролся, то и получи. — Мотя равнодушно пожал плечами и достал из кучи одежды серо-коричневую куртку с интегрированным бронежилетом, усиленным воротником и кевларовыми накладками на рукавах и протянул ее девочке. — Вот, самый малый размер, что был, надевай поверх своей.

Он помог Маше разобраться с непонятными застежками, подтянул подгоночные ремни на спине и рукавах, заставил несколько раз взмахнуть руками вверх-вниз, вперед-назад и удовлетворенно кивнул. Практически впору. А вот штаны оказались сильно больше, и Мотя долго с ними провозился, укорачивая длину и уменьшая обхват ремня. Когда ткань на попе перестала висеть мешком и болтаться на бедрах как галифе, сталкер надел Маше ботинки и лично зашнуровал какой-то хитрой шнуровкой так, что узлы располагались на внутренней стороне ног. Как он объяснил — чтоб не цеплялись за всякий мусор.

— Настоящий сталкер, — довольно крякнул Транец, с интересом наблюдавший превращение девочки, после того как она попрыгала на месте и прошлась по комнате, проверяя, не трет ли где. — Только тактического шлема не хватает, с замкнутым циклом.

— Шлем сам носи, но только не в моей команде. — Мотя уже пристегнул Маше набедренные ножны и накидывал разгрузку. — Только когда это ведро откажет в самый ответственный момент, не говори, что тебя не предупреждали.

— Это смотря какой брать. Если натовский, то полное барахло, они их в Китае делают. А наша разработка очень даже ничего, я как-то раз примерил.

— Именно что — ничего. Ничего хорошего в Зоне собою не представляет и летит от малейшего чиха. Ладно, если во время перехода, а если во время боя или, не дай бог, мутанты нападут? Это Зона, Транец! Здесь происходит то, чего на Большой земле происходить не может просто потому, что противоречит всем законам физики, химии и биологии. Полагаться можно только на себя и свои ощущения, а не доверяться электронике. Я только потому и жив до сих пор, что привык обходиться без всей этой высокотехнологичной ерунды.

— Ты давно сталкеришь, — протянул Транец, — и Зону спинным мозгом чувствуешь, об этом все знают.

— Во-первых — ты тоже не «отмычка», во-вторых — я не чувствую, а знаю. Ходил бы с ведром на голове, давно сгинул бы где-нибудь в болотах, как «Чистое Небо» почти всем составом. Синоптик да полтора взвода доходяг — вот все, что от них осталось. А почему? Да потому что слишком на все эти электронные приборы полагались.