— Хватит мне голову морочить! — прокричала клиентка и подтолкнула меня в спину. — Лучше моему адвокату это расскажите.

— Всё, хватит, я от вас устал, — глядя сквозь меня, выдохнул врач. — Сходите вместе с адвокатом к заведующему отделением, может, он вам доходчивее объяснит. А я, простите, должен идти работать.

И Михалок, улучив момент, юркнул в закрывающиеся двери лифта. Потом мы долго торчали у кабинета заведующего отделением, который был очень-очень занят. А когда наконец принял, то быстренько отфутболил нас к юристу больницы. И тот слово в слово повторил нам то же самое, что сказал лечащий врач.

Когда мы покидали приёмный покой, уже начало смеркаться.

— С чего вдруг Надя впала в кому? — под нос себе бормотала Любовь Сергеевна. — А может, она не сама? Может, ей кто-то в этом помог?

Вспомнив смущение юного врача, я подумала, что рассуждения клиентки не лишены смысла. Ухудшение состояния старушки случилось как нельзя более кстати, расчистив Артёму Геннадьевичу дорогу к месту для встреч с невестой. Чем не повод ввести пожилую пациентку в состояние комы? В общем, Любовь Сергеевна права, тут есть над чем подумать.

* * *

Дома меня ждал сюрприз — Устинович-младший дремал на лестнице у моей квартиры в окружении пакетов из супермаркета «Азбука вкуса». Шикарный букет роз покоился у его ног, придавая кудрявому другу сходство с памятником баснописцу Крылову на Патриарших прудах. Тронув Бориса за плечо, я подняла розы с пола и распахнула дверь.

— Заходи, гостем будешь! — сделав широкий жест букетом, пригласила я Борьку в дом.

С хрустом потянувшись, Джуниор подхватил пакеты и двинулся за мной. В прихожей он умудрился разуться, не выпуская сумок из рук, после чего протопал на кухню и принялся выгружать на стол разнообразную снедь.

— В честь чего гуляем? — с интересом осматривая свёртки и баночки, осведомилась я.

— Просто захотелось сделать тебе сюрприз, — смутился кудрявый друг, извлекая из очередного пакета бутылку красного вина.

— Вот здорово! — обрадовалась я. — Люблю сюрпризы.

— Тогда накрывай на стол, хозяйка, будем пировать, — распорядился гость и отправился в ванную обрезать кончики стеблей роз.

Боря вернулся как раз тогда, когда я закончила расставлять вазочки с салатами. Водрузив на середину стола вазу с цветами, он откупорил бутылку, разлил вино по бокалам и посмотрел на меня долгим взглядом, от которого мне сделалось не по себе.

— Агата, — произнёс он внезапно севшим голосом, — я хочу выпить за тебя.

В комнате было нестерпимо жарко — в этом году топили на совесть, и я видела мелкие бисеринки пота на горбатом Борькином носу. При этом он побледнел так, что конопушки на его щеках перестали быть заметными, а это был верный признак того, что приятель не на шутку взволнован.

— Разве у меня сегодня день рождения? — попыталась я разрядить обстановку.

— Не в том дело, — отмахнулся Борис, не пожелав включиться в игру. Сделал глубокий вдох, словно собирался прыгнуть с обрыва в бушующий океан, и быстро заговорил, точно опасался, что его перебьют раньше, чем он успеет высказаться: — Ты вчера говорила, что мне надо влюбиться, и я всю ночь думал над твоими словами. В конце концов, знаешь, пришёл к выводу, что давно уже люблю одного человека. И ты знаешь, что это ты.

От сбивчивого Борькиного признания меня бросило в жар. Стараясь быть спокойной, я зажала ему рот ладонью.

— Борь, прошу тебя, замолчи! Ну зачем что-то говорить? Ведь всё так хорошо!

Устинович-младший мягко убрал мою руку со своего лица и твёрдо произнес:

— Агата, дай мне закончить. Я подумал, что ты именно тот человек, с которым я бы хотел рядом засыпать и просыпаться. Поэтому вот, Агата, это тебе.

Неловко оттопырив локоть, Боря полез во внутренний карман просторного клетчатого пиджака и извлёк из него коробочку из тех, в которых продаются ювелирные украшения. Даже не открывая её, я уже знала, что внутри лежит кольцо, которым Джуниор задумал пометить меня как свою невесту. Чувство тоски от того, что прямо сейчас потеряю своего лучшего друга, накрыло меня безысходностью. Я спрятала руки за спину и изо всех сил отрицательно замотала головой.

— Агата, ты что? — всполошился Борис. — Ты что подумала, глупенькая? Это же просто кольцо! Не хочешь — не бери, твоё право. Я просто хотел, чтобы мы были вместе. Если считаешь, что всё должно оставаться по-старому, пусть так и остаётся.

И мне вдруг стало так хорошо! Борька меня понимает, он на меня не сердится и готов быть моим другом до конца наших дней. Вытерев неожиданно выступившие слёзы, я обняла его за могучую шею и расцеловала в колючие щёки. Джуниор сжал меня так крепко, что дыхание остановилось в груди, и горячо прошептал мне в ухо:

— Я останусь на ночь?

Чтобы уйти от прямого ответа, я резко отстранилась и, взяв из рук Бориса коробочку, открыла её, стала разглядывать старинное кольцо с крупным квадратным сапфиром.

— Это прабабушкино кольцо, — благоговейно пояснил мой кудрявый друг, поглаживая моё запястье. — Папа подарил его маме, когда делал ей предложение.

— Борь, я не хочу ничего в данный момент говорить, давай возьмём тайм-аут. Кольцо я сейчас принять не могу. А вдруг, пока я думаю, ты встретишь более достойную девушку, чем я?

— Что ты такое говоришь? Этого не может быть просто потому, что не может быть никогда, — обиделся Борис, усаживаясь за стол и потирая руки. И тут же воскликнул: — Что-то я проголодался, Агатка!

И Устинович-младший, на аппетите которого не мог сказаться даже наш не слишком-то способствующий пищеварению разговор, навалился на еду. Через полчаса, откинувшись на спинку стула, он нежно посмотрел на меня и жалобно спросил:

— И что же, Агата Рудь, ты вот так вот и выгонишь меня в ночь на мороз?

— Угу, — весело согласилась я, — так вот и выгоню. Не забыл, что тебе завтра утром бегать? Мужчина не должен отступаться от данного самому себе слова.

— Как скажешь, Агатка, — вздохнул Джуниор и достал из кармана мобильник, чтобы вызвать «трезвого водителя».

* * *

Как только за кудрявым другом захлопнулась дверь, я позвонила бабуле и рассказала о нашем с Борисом разговоре. Ида Глебовна, отдыхающая с дедом в Испании, восприняла сие известие несколько своеобразно.

— Никто тебя не будет любить сильнее, чем Борис, — авторитетно заявила она. — Это я тебе говорю как профессиональный психолог. А там уж решай сама.

В том, что касается психологии, бабушке можно было верить — Ида Глебовна Рудь всю жизнь проработала в спецотделе «Сигма», где вместе со своим мужем, моим дедом, занималась изучением возможностей человеческого мозга[2].