Здравствуй, мой друг!

Если Стамбул – это город-утешение, то Индия – пробуждение. Тут проходит ощущение удушливой духоты, с которым жил много лет. В Индии учишься делать что-то маленькое с большой любовью, перестаешь искать виноватых, вопросы задаешь не голове, а душе.

Приезжай, Финик. Хотя у каждого своя Индия, свое пробуждение и освобождение…

Если ты не против, в этом письме расскажу об освобождении. От себя ненастоящего.

В побеге за мнимыми победами мы обрастаем слоями, превращаемся во что угодно, кроме себя. С годами от наслоений тяжело ходить, дышать и… слышать. Хочется вырваться из мыслей, тревог, окружающего. Кто-то погибает под тяжестью не своей жизни, другие выбираются, начинают заново.

Ты спросишь, как освободиться? Для начала понять, что этого хочешь. Принять, что на пути к освобождению лишишься привычного, можешь испугаться, захочешь вернуться обратно, под привычный груз. Не надо бояться – без боли нет исцеления.

Чем ближе к освобождению, тем больше возвращаемся к себе настоящим. Оказывается, не нужно было бежать, подстраиваться, добиваться. Достаточно принять себя истинного, пусть неидеального, переменчивого, импульсивного, но умеющего любить.

Любовь – суть всего, она в нас, а мы носимся, ищем черт знает что и ничего не находим.

Освобождение – это как добраться до дома после долгого, утомительного, холодного путешествия.

Так и живем на грани света и тьмы. Без них ничего бы не было, Финик. Все мы, в этой жизни или в следующей, придем к свету. На самом деле люди двигаются к одной финишной – кто-то целенаправленно, кто-то мухлюет, сбегая в темные дебри, а кто-то вообще отказывается идти.

На латыни есть верные слова: «Cras amet qui nunquam amavit quique amavit cras amet»[23]. Это действительно так.

Здравствуй, мой друг!

Ночами прихожу к морю, развожу костер у самой воды, играю на флейте. (Слышат ли меня рыбы?) Я научился на ней играть, Финик! Так разделяю с миром то, что чувствую, и не нужно слов.

Из теплых вещей у меня старенький зеленый шерстяной кардиган, он согревает при морском ветре. Надевая его, вспоминаю Абшерон – может, потому, что воспоминания больше греют, нежели огорчают?

Улыбаюсь. Мне хорошо. Ушедшее время не тяготит. Ничего не вычеркивал, ни от кого не убегал – принял прошлое как неотъемлемую часть себя.

Костер затухает. Подбрасываю головешки над морем, они падающими звездами летят в воду. Сначала шипят, струями отдают белый пар, потом сливаются с темнотой. Финик, никогда не думай, что застрахован от нехороших поступков – они поджидают за углом: стоит загордиться, и они тут как тут.

Моя бабушка говорила, что, если человек сказал «я никогда этого не сделаю», шайтан бросает все свои дела и не успокаивается до тех пор, пока не заставит человека нарушить свое обещание.

Будь внимательным с тем, что впускаешь в себя, что отдаешь в мир.

Именно бабушка научила меня преодолевать трудности – отца у нас не было, матери некогда.

Помню, в детстве я пытался казаться отважным и крепким, всеми силами боролся со страхами. В голове звучал мамин голос: «Мы с тобой одни друг у друга. Надо быть сильным и много работать, а не мечтать». Мне тогда казалось, что жизнь требует от человека быть только сильным и занятым, а мечты – лишь мысли перед сном, о которых не принято говорить вслух, иначе жизнь почувствует слабину, надает оплеух.

О своем страхе никому не рассказывал. В детстве я боялся теней. Собственной тени на белой стене, силуэтов прохожих за сумрачным окном, бликов на потолке ночной комнаты. При виде тени зажмуривался, сжимал кулаки – только бы не закричать, как трусливая девчонка!

Однажды ночью я описался, когда, выйдя в туалет, увидел скользнувшую по стене тень. Испугался, что она меня схватит, унесет в кромешную темноту. Вернулся в комнату, переоделся, запачканное белье спрятал под кроватью, а наутро не выдержал и открыл свой страх бабушке. Она умела излечить одним словом.

«Малыш, запомни: если видишь тень, значит, где-то рядом горит свет. Отвернись от тени, разыщи свет – в нем сила. За целых шесть тысяч лет его не смогло и не сможет погасить ничто темное. Свет тебя защищает, доверься ему».

Здравствуй, мой друг!

Хочу познакомить тебя с Диной, она вторую неделю в ашраме, приехала из Болгарии. Вчера ей исполнилось шестьдесят шесть. Многие ошибочно думают, что в местах духовного просвещения дней рождения не празднуют, мол, физическое тело бренно, а душа вечна, и у нее нет дат.

Мы нажарили кукурузных лепешек с медом, наварили имбирно-мангового компота и после утренней молитвы спустились к морю. Я подарил Дине молитвенный абшеронский коврик.

Через неделю она возвращается в Болгарию, к мужу и малышу Александру. Нам будет не хватать этого человека-искры, способного вдохновить на поступки самую заскучавшую душу.

История Дины и Александра удивительна. Саша – сын покойной Дининой дочери Марты. На шестом месяце беременности она попала в тяжелую аварию, мозг умер. Пятьдесят три дня врачи поддерживали ее организм – столько было нужно, чтобы малыш мог появиться на свет. Марта ушла, но оставила новую жизнь.

Дина показывает фотографию голубоглазого гнома на черноморском побережье. «Я будто снова родилась и родила».