посмотрев на парня, стоящего рядом с собой, пробегаю по тротуару. Во время этой короткой пробежки смотрю по сторонам, выискивая поблизости машины, способные размазать мое тело по асфальту.

– Сильно торопишься? – неожиданно спрашивает рядом со мной голос Демиена. Поворачиваю голову, обнаруживая его за своей спиной. Снова. Он стоит, словно ничего не случилось. Длинные волосы на макушке развеиваются от легкого ветерка, спадая парню на лоб. А у меня почему-то на секунду возникает желание прикоснуться к его волосам и убрать их, что бы не мешали рассматривать серые глаза.

– Немного, – отвечаю, резко. Разворачиваюсь, и шагом иду к школе.

Затылок вновь начинает покалывать, но только уже не от неизвестного взгляда, пронизывающего до костей, а от прожигающего взгляда парня, оставшегося за моей спиной.

Только оказавшись в здании школы, я с облегчением выдыхаю. На мое появление в школе снова никакой реакции, что в данной ситуации меня радует. Я не Сирена, и мне без надобности идя по школе, ловить на себе завистливые взгляды или слышать колкие оскорбления в спину.

Не успеваю сойти с дороги, как меня едва не сбивает с ног проходящая мимо Сирена. Она снова идет высоко задрав голову, и стуча острыми шпильками своих туфель. А за ней ее неизменная свита. Две десятиклассницы блондинки, похожие на кукол Барби в розовых платьях. А также, в конце этой процессии, красиво одета и опустив голову, идет Эмили Райал. Низкая девушка с прямыми, чуть выше плеч, русыми волосами, голубыми глазами, прямым носом с горбинкой и полными выразительными губами. Некий голубоглазый ангел. Она могла бы быть весьма популярной в школе, если бы как хвостик не ходила постоянно за Сиреной, и не восславляла ту на каждом шагу. Эмили все делает за Сирену. Она носит ее учебники, делает домашнее задание. И однажды говорили о том, что она убирала у Сирены в комнате, когда родителей не было дома.

А я помню, какой Эмили была в первом классе. Маленькая светлокожая девочка с двумя косичками, достающими до талии. В простом сером платье с дыркой на подоле. Белые гольфы до колена и потертые черные туфельки на маленьком каблучке. Она сиротливо стояла в стороне, в страхе оглядываясь своими огромными голубыми глазами за прозрачными линзами своих больших овальных очков. Прижимала к себе черный рюкзак, вцепившись в него своими маленькими хрупкими пальчиками.

Но этой девочки уже нет. Она больше не та, что была раньше. Она больше никогда не смеялась на первой парте со своей подругой Моникой. Не перебрасывалась записками с парнями на задних партах. И не сидела со всеми девчонками за столом в столовой. Потому что в ее жизни появилась Сирена Серпентайн. И все. Больше ничего не было. Она замкнулась в себе. Ходила постоянно за Сиреной. Носила ее вещи. А когда у Сирены появлялась новая одежда, то она отдавала старую Эмили. Так, Эмили изменилась не только социально, но и внешне. Перестала носить прямые джинсы и футболки с треугольными вырезами. Теперь она носит только обтягивающие не по фигуре платья с огромными вырезами. Шорты, ничего не прикрывающие. Обтягивающие тонкие майки. И безвкусные туфли на огромных шпильках.

И сегодня, она в очередной раз оделась в духе Сирены Серпентайн. Обтягивающая белая майка с огромными вырезом, с прозрачной вставкой на спине. Черные обтягивающие джинсы с высокой посадкой, закатанные до щиколоток в четыре раза и на поясе затянут узкий пояс. На плече висит черная сумка с золотой цепочкой. На лице густой слой макияжа, который абсолютно ей не подходит. Кричащие черные тени, густо накрашенные ресницы и вульгарно красные губы.

– Привет, мой милый хаос, – раздается рядом со мной хриплый голос Питера. Поворачиваю голову, обнаруживая парня рядом с собой. Он стоит, ухмыляется мне своими тонкими губами, а в его зеленых глазах играют игривые смешинки.

– Я с тобой не разговариваю, – отвечаю угрюмо, сложив руки на груди и отвернувшись от парня.

– Ну, Рина, – начинает Питер своим милым голосом, который, как он думает, заставляет меня перестать на него обижаться.

– Нет, – отвечаю непоколебимо, еще и для уверенности покачав головой из стороны в сторону. – Даже не мечтай. Неа.

И, не оборачиваясь на парня, иду по коридору к своему шкафчику. С весьма интересным номером. 1999.

– Ну Рина, – говорит за моей спиной Питер. Невольно на лице появляется улыбка от того, что парень идет за мной, как я и думала. – Ты что, обижаешься на меня за вчерашнее?

– Нет, – отвечаю резко, подойдя к своему шкафчику. Открываю дверцу, так удачно, что бы закрыть лицо Питера.

– Я же вижу, что обижаешься, – вновь начинает парень из-за дверцы шкафчика.

– И что, если обижаюсь, – отвечаю, доставая учебник по истории, а также свой конспект. Резко захлопываю дверцу, и Питер вздрагивает. – Ты ничего не объяснил. Сбежал после урока. А когда я спросила о том, что происходит, ты проигнорировал меня!

– Катарина, я тебе все объясню, – пытается объясниться парень. – Я отвечу тебе на все вопросы.

– Хорошо. Вот тебе мой первый вопрос – ты знаком с новеньким?

– Ты про Глума? – шокировано спрашивает Питер, вытаращив меня свои зеленые глаза.

– Да, я про Глума, – отвечаю, смотря на парня.

– С чего ты взяла, что я его знаю?

– Ну, – начинаю, подняв голову и приложив палец к подбородку. – Если он тебя знает, то и ты должен его знать.

– Он с тобой говорил? – в голосе Питера на мгновенье появилась злость и неверие.

– Да, говорил. Спрашивал о тебе. Говорил, что видел меня рядом с тобой, – отвечаю, поправив лямку рюкзака на плече.

– Рина, я могу тебя о кое-чем попросить? – начинает Питер, подойдя ко мне на один шаг.

– Конечно, если ты объяснишь мне, что происходит.

– Расскажу, – говорит Питер, услышав от меня ожидающий ответ. – Я хочу, что бы ты больше никогда не общалась с Демиеном Глумом. Ты права, я знаком с ним. И знаю, что он самый подлый, гадкий и невыносимый человек. Поэтому, прошу тебя, держись от него подальше.

«Кстати, послушай парня, а также прислушайся к его словам и по поводу его самого», – раздается голос Вирт в моей голове.

О, явилась не запылилась. А то молчала.

– Хорошо, если ты так хочешь, – отвечаю, смотря на парня.

– Отлично, – напряженные плечи расслабляются, а на его лице промелькнуло облегчение.

Закинув руку мне на плечо, мы направились на урок истории. Один из самых ненавистных для меня предметов. И здесь не причем то, что я ничего не знаю. Я историю знаю, и довольно хорошо. А все из-за мистера Хиса – нашего учителя истории. Не знаю,