Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рейф пытливо всматривался Лайл в лицо.
– По-твоему, лучше угодить в аварию, чем поссориться?
– Я же не думала, что все кончится аварией! Дейл хотел, чтобы машину осмотрел Эванс, а уходя, велел мне ехать к Лэнему. – Лайл нервно усмехнулась. – Откуда мне было знать, что все так серьезно?
Рейф обхватил руками колени. В светлых брюках и белом свитере, небрежно накинутом на плечи, он казался смуглее обычного. Темные волосы курчавились над ушами слегка вытянутой формы.
– Из-за чего вы с Алисией поссорились?
– Я не ссорилась. Рейф, почему она меня ненавидит?
– Неужели не догадываешься? – Рейф тонким голоском пропел: – «Не презирала б так тебя, не будь ей он милей»[6].
Лайл густо покраснела.
– Прекрати, Рейф.
Он рассмеялся.
– Тоже мне тайна! Причина ее ненависти стара как мир, прелесть моя, – Алисия тебя ревнует. А если ты и дальше собираешься изображать святую простоту, я скажу к кому.
Лайл насупилась, однако с детской прямотой встретила его насмешливый взгляд. Вечно этот Рейф дразнится… Хотя, возможно, именно поэтому с ним легко болтать обо всем на свете. И никаких тайн, никаких подводных камней и зыбучих песков – лишь чистая прозрачная вода.
– Скажи, в моих жилах течет разбавленное молоко? – спросила Лайл.
Рейф расхохотался.
– Это Алисия придумала?
Лайл кивнула.
– Тебе следовало ответить, что лучше молоко, чем уксус.
– Ты тоже думаешь, что в моих жилах течет разбавленное молоко?
На лице Рейфа появилось очень странное выражение.
– Разбавленное? Нет. Скорее подслащенное медом.
Лайл прыснула.
– Фу, гадость! Ты говоришь как герой драмы. Меня сейчас стошнит!
Рейф замолчал, довольный, что ему удалось ее рассмешить. На щеках Лайл снова играл румянец, и она больше не смотрела за горизонт невидящим взглядом.
Внезапно Лайл нахмурилась. Герой драмы… Только вчера Дейл сказал о ком-то: «Его ждал драматичный конец». Тот человек разбился на машине, как едва не разбилась она. И вместо того чтобы сидеть на лужайке рядом с Рейфом, она могла бы… Но что толку думать об этом? Все в руках Божьих.
– О чем задумалась? – спросил Рейф.
– Если бы я не выпрыгнула…
Он не сводил с нее напряженного взгляда.
– Почему ты выпрыгнула?
– Я подумала, это мой единственный шанс.
Рейф кивнул.
– Ты успела подумать или просто запаниковала?
Глаза Лайл потемнели.
– Я успела подумать… о многом.
– Расскажи!
В его тоне было столько нетерпения, что на миг Лайл оторопела, но доверие к Рейфу взяло верх. К тому же рассказывать о пережитом стало облегчением.
– Знаешь, когда такое случается, в голове толпится столько мыслей! Я думала, что Дейл рассердится, потому что я его не послушала, а Алисия, напротив, обрадуется. Думала, что вовремя переписала завещание и теперь Дейлу не придется продавать Тэнфилд. А когда увидела перед собой белую стену, поняла, что если не выберусь из машины, то погибну. Углядела подходящую канаву – и прыгнула.
На лице Рейфа застыла странная гримаса.
– Ах ты, моя умница! И как это у тебя получается? Не успела испугаться, потому что думала о Дейле и прочем?
– Почему же, испугалась. Я боялась порезать лицо.
– Твое прекрасное личико. Что ж, оно того стоит. Царапина на щеке неглубокая – не успеешь оглянуться, заживет. А когда ты изменила завещание?
Как это похоже на Рейфа – перескакивать с одной темы на другую, не меняя тона.
– Около двух недель назад. Следовало сделать это раньше. Помнишь, мы только об этом и говорили…
– Забыл. Переутомился или впадаю в маразм. Вот, вывихнул палец, верный симптом. Как часто то, что кажется злом, выходит благом. Не прищеми я палец дверью, сидел бы сейчас и чертил аэропланы – кстати, совершенно секретные модели! – вместо того чтобы шляться по деревне в поисках попутной машины, а потом вытаскивать тебя из канавы. Надеюсь, платье цело?
– Порвалось.
– Жаль, этот медовый цвет тебе к лицу. А что ты изменила в завещании? Добавила древнее как мир «оставляю все своему благоверному»?
– Да.
Брови Рейфа иронически поползли вверх.
– А родственникам?
Лайл нахмурилась. Сегодня ей меньше всего на свете хотелось вспоминать о том, что, кроме мужа, у нее никого нет.
– Есть кузены в Штатах, но я с ними незнакома. По отцовскому завещанию деньги отошли бы к ним.
– А как же Алисия? Это был бы поистине широкий жест. Что-нибудь вроде: «Мое поддельное жемчужное ожерелье – кузине по мужу Алисии Стейн». Как Шекспир, оставивший жене подержанную кровать. Твой щедрый дар встретил бы благодарный прием. А мне? Я бы не отказался от пожизненного содержания. Если мой бедный палец не срастется, кончу дни на паперти.
Лайл выпрямилась.
– Дейл не сказал тебе?
– Нет.
Рейф вздрогнул и сжал кулаки. Костяшки пальцев побелели.
Лайл встала, ее колени слегка дрожали.
– Я кое-что тебе оставила, но не собиралась говорить.
Глядя в землю, Рейф произнес:
– Я не знал.
Спустя час в доме раздались два телефонных звонка подряд. Сначала трубку взял Рейф. Он проходил по коридору, когда телефон зазвонил в столовой. Услышав разъяренный вопль Алисии, Рейф кивком отпустил слугу, показавшегося в дверях, и сказал в трубку:
– Алло!
– Рейф, эти мерзавцы до сих пор не починили мою машину!
– Дорогая, почему бы тебе не выпить чаю? Ты вопишь словно дюжина фурий.
– Я и есть фурия!
– А гараж бедняги Лэнема похож на скотобойню?
Алисия злобно расхохоталась.
– Вряд ли им захочется снова меня разозлить!
– Не оставила от гаража камня на камне? Кстати, Лайл разбилась.
– Что?
– Руль отказал на повороте, и автомобиль врезался в стену сарая.
В трубке стало тихо, затем Алисия резко вдохнула.
– А как она?
– Спаслась чудом. Успела выпрыгнуть из машины.
– Не ранена?
– Кажется, нет. Царапина на левой щеке, дрожь в коленках, больше ничего. Не судьба Дейлу снова повязать черный галстук.