Это же основа нашего дела, костяк! Тебе это должно быть интересно в первую очередь, если ты прибыл оттуда и торгуешь там. Разве нет?

– Мне плевать! – вспылил Фин. – Да и зачем тебе такое знать? Ты же из Глеофа. Вон, шляпа глеофская…

– И вовсе нет, – помотал головой Баддас. – Желтый цвет – это также символ Летардии. Я из Солнечного Афше. Считай, твой земляк. А шляпу… – он повертел в руках коричневый головной убор, помял поля из плотного хлопка, – прикупил в Йефасе. Между прочим, весьма хороша от дождя!

– Так тебе не все равно ли, где дохнуть, а? – неожиданно сменил тему Фин.

– Я не собираюсь умирать, – пожал плечами Баддас.

– То есть здесь, в таверне, посреди ожесточенной осады, ты собираешься жить, а там, в темнице, боишься умереть от какого-то колдовского обвала?

– Нас спасут… Господин Тастемара, знаменитый Белый Ворон, скоро прибудет сюда со своим войском. Оставшись здесь, я буду жив, а попав в темницу, могу умереть, если вход в подземную тюрьму рухнет из-за выстрела требушетом.

– Пффф… Слышал я треп воинов! Белый Ворон прибудет сюда лишь через неделю! И то в лучшем случае, – возвестил насмешливым тоном толстый купец, поднимая брови. – Конечно же, он спасет твой изъеденный воронами, символами этого чертового графства, труп…

– Нет… Когда я покинул Балготт, он как раз прибыл туда со своим войском. Я рассказал об этом вождю, и он успел отправить гонца до того, как город окружили. Как думаете, почему весьма мудрый управитель Корвунта так долго тянул время, когда давал Глеофу призрачную надежду на сдачу города? Он просто пытался выждать время, когда придет лорд. А их лорд, поговаривают, непобедим в чистом поле.

С лица купца сползла наглая ухмылка, и на его оплывших щеках появился белый оттенок страха. Фин заметался взглядом по таверне. Зато смуглый старик, напротив, чуть приосанился и задумался о чем-то своем, вероятно, сказанное его вполне устраивало.

– Эй, старик. Как тебя зовут? – обратился к нему низенький Баддас. – Ты так и не назвался…

– Ах, нужно ли вам знать, почтенные, имя того, кто, возможно, умрет с рассветом? Или в полдень… Когда там пробьют ворота?

– Наоборот! – произнес деловито Баддас, поглаживая края желтого табарда. – Мы с тобой останемся живы, потому что решили сидеть в этой таверне, а не спустились в тюрьмы. Так как твое имя?

– Зостра, – улыбнулся старик. Его теплые карие глаза блеснули в рассеянном свете таверны, где горела лишь пара свеч. Сами двери прикрыли, чтобы никто не покинул помещение.

– Откуда ты, Зостра?

– Уже ниоткуда… Я Зостра, просто Зостра… – с печальной ноткой в голосе ответил путник из Нор’Алтела.

* * *

На следующее утро

Всю ночь, густую и непроглядную, никто из жителей Корвунта не сомкнул глаз. Трех чужестранцев, под разными предлогами отказавшихся находиться в темнице во время осады, отвели в комнату постоялого двора этажом выше харчевни. Предварительно их проверили на наличие оружия и, убедившись в том, что они не представляют опасности, посадили под замок. Пленники устроились на трех дощатых кроватях, а в углу на табуретках расположилась охрана – два нескладных юноши, вооруженных тесаками.

В самой таверне пили люди. Пили понемногу, потому что все, что можно было, уже вскрыли и осушили, но вождь Милас выдал из личных запасов с десяток бочонков сухого вина, которые хранились у него около пяти лет. И благодарные защитники города делали по несколько глотков хорошего напитка, поставляемого из Солнечного Афше, и передавали деревянную кружку дальше.

С середины ночи начался обстрел города из осадных орудий. Пока еще не в полную силу: осаждающие только пристреливали орудия. Тем не менее их наводящие смогли разломать один из защитных требушетов. В свою очередь, требушетчики Корвунта тоже не остались в долгу и поразили два метательных орудия глеофян, разнеся их в щепки и ранив двух людей.

Камни летали над головами перебегающих из здания в здание жителей. Порой они попадали в какого-нибудь несчастного, враз сминая и ломая его.

* * *

С восходом солнца из лагеря неприятеля донеслись бой барабанов и протяжный вой медной трубы. Этот звук отозвался гулким эхом в сердцах защитников Корвунта, и, бледнея и сжимая в руках луки, пращи и арбалеты, они метались испуганными взглядами по своим не менее испуганным товарищам. Некоторых бравых ребят прошибал холодный пот, других тошнило у всех на виду. Все понимали, что металлическая река из доспехов за городом покроет их и утопит в себе, как только ворота будут пробиты.

Уже несколько лет Филипп фон де Тастемара держал в городе внушительный гарнизон лучников, а потому в луках и стрелах, а также в доспехах и мечах недостатка не было. Часть арбалетчиков переползала баррикады и пряталась в комнатах на вторых-третьих этажах, чтобы оттуда, из окон, давать отпор неприятелю, когда он ворвется в город и пойдет по улицам. А в самих домах, подперев двери мебелью, сидели и молились Ямесу женщины и дети. Им только и оставалось, что уповать на высшие силы…

В воздухе чувствовалось напряжение. Многие нарочито весело смеялись, хохотали над самыми дурацкими шутками друг друга, говорили глупо и невпопад. Словно тонкая нить растянулась над Корвунтом. И с каждым часом она натягивалась все сильнее, грозя вот-вот лопнуть с оглушительным звоном, – ожидание изматывало больше, чем сам бой.

Но время шло, а штурм так и не начинался… Измученные и испуганные люди не знали, куда себя деть, и принимались по третьему или четвертому кругу полировать тряпками оружие, одергивать кольчуги и кирасы и воздевать к небу глаза в очередной молитве Ямесу.

Звук барабанов и трубы затих. Где-то в паре васо от капитана охраны Хильда пролетело каменное ядро, снесло со стены какого-то неудачливого юношу, который не вовремя привстал, и с грохотом раздробило стену прачечной.

– Да упокоит твою душу Ямес, – прохрипел Хильд.

– Лучники! Там лучники!

– Они готовятся стрелять!

По команде те, кто были на улицах города, попрятались, а защитники на стенах, где не помещался весь гарнизон, укрылись за зубцами и прижались к холодному камню. В воздух взмыла туча вражеских стрел. Под их прикрытием к городу двинулся таран, защищенный треугольным настилом из досок. Стенобитное орудие волочили два десятка пыхтящих воинов.

Надрывно завыли трубы.

– Убить тех, кто тащит таран! – закричал Хильд. – Зажечь огонь!

Люди пытались высовываться из-за стен и стрелять в тех, кто прятался под заграждением из досок стенобитного орудия. Воздух наполнился оперенным свистом смерти. В ров вокруг Корвунта полетели связки мокрого хвороста для налаживания переправ. Глеофяне под защитой круглых щитов подтаскивали к стенам огромные, связанные между собой лестницы с крюками на концах. С луков защитников в сторону тарана с щелканьем начали срываться зажженные стрелы.

Наконец пламя расползлось по доскам, и глеофяне с воплями выбежали из-под защиты, которая превратилась в ловушку.

К стенам пытались приставлять осадные лестницы. В нападающих летели камни и стрелы. Люди на галереях, когда какая-нибудь метко пущенная стрела попадала в зазор между доспехами, падали и разбивались. Их тела поглощало море атакующих, что волнами накатывалось на Корвунт. Повсюду слышались крики и стоны. Неосторожно высунувшегося из-за зубцов юношу пробили сразу две стрелы, вонзившись в голову через подбородок, еще не ведавший бритвы.

Звякнул металл о холодный камень – одна лестница зацепилась крюками за стену. Когда по перекладинам уже вовсю поползли десятки нападающих, защитники перекинули крепленное к цепям бревно. С хрустом, ломающим доспехи и лестницу, бревно протащилось вдоль стены, смахнуло незадачливых глеофян – и брус подтянули обратно.

В комнатке над таверной царило напряжение.

– И где твой Белый Ворон, а, Баддас?! – с издевкой проревел Фин, сидя на кровати.

Низенький Баддас, прибывший из Солнечного Афше, не ответил, а только вздохнул. Дрожащие юные стражи, зажав тесаки в руках, прислушивались к звукам осады. Даже до далекой от главных ворот таверны доносились крики и молитвы.

* * *

Время ползло… Отныне течение его измерялось не часами, а смертями тех, кто погибал на стене и у стен. Нападавшие потеряли несколько таранов. Лестницы умудрялись откидывать. Две спалили. Казалось, жители Корвунта отбили первую волну. В конце концов глеофские войска и правда отхлынули поредевшей волной обратно к лагерю со стонами и проклятиями – живые волокли на себе раненых, пока защитники осыпали их бранью и стрелами.

– Южные свиньи!.. – устало проговорил Хильд, спускаясь со стены с луком в руках. – Скольких мы потеряли, Генри?

– Пока сорок три насчитали! Может, больше, если кого шальное ядро задело где-нибудь в городе.

– Хорошо… С их стороны умерло как минимум в десять