— Гисульф! — крикнул Бонус. Румпель снова дернулся и больно ударил его под мышку. — Гису-у-ульф, сюда!

Однако капитан, казалось, не слышал его. Он изо всей силы работал веслом, как ему было приказано, и неотрывно смотрел прямо перед собой.

Злоба Бонуса уже давно уступила место отчаянию: если корабль утонет, то с ним пойдет ко дну и все его будущее. Но пока волны будут бить со стороны его борта, корабль будет не устойчивее поставленного на острый конец яйца! И Бонус решил направить корабль носом против волн. Он изо всей силы налег на румпель, однако ничего не произошло. Только сейчас он заметил, что его команда работает веслами вразнобой: когда передние гребцы делали рывок, сидевшие на задних банках не поспевали за ними. Между левым и правым рядами гребцов тоже не было гармонии. «Ну конечно же!» — прикусил губу Бонус. Он ведь забыл отдать приказ отбивать ритм! Тогда его команда могла бы двигаться как единое целое. Казалось, еще не поздно все исправить. Он обвел взглядом палубу, присмотрелся к пространству между бочками и ящиками, но не заметил ничего похожего на доску или что-нибудь еще, с помощью чего можно было бы отбивать ритм. Значит, они ее где-то спрятали! Если бы он мог залезть под палубу и посмотреть там! Но румпель не позволял отойти ни на шаг, он не рискнул бы еще раз отпустить поводья буйвола.

— Все вместе! — крикнул он. Однако ветер буквально затолкнул эти слова ему обратно в глотку. Отдавать команды было невозможно.

И тут он увидел, как по правому борту к ним приближается торговый корабль. Он шел под парусом прямо по ветру, на полном ходу мчась вдоль побережья точно на беспомощный «Висундур».

— Они его утопят! — закричал Альрик.

До сих пор он, опустив руки, просто наблюдал за беспомощными маневрами венетов. Но когда появился торговый корабль, Альрик больше не мог стоять на месте. Не в силах сдерживать себя, он бросился в волны прибоя, почти не чувствуя ледяной воды, которая сковывала ноги, словно оковами. Он заходил все глубже и глубже, пока причал не закрыл ему вид на корабль.

Альрик приставил обе руки рупором ко рту и закричал:

— Снимите крепление якоря! Бросайте якорь! — И понял, что кричит эти слова на родном языке.

Он повторил их по-гречески — ему показалось, что они и правда достигли борта «Висундура». Разумеется, не могло быть и речи, чтобы венеты поняли его на таком расстоянии. Однако даже среди них могли оказаться смышленые моряки. Хотя, конечно, это плавание на драккаре заставляло думать об обратном…

От бессилия Альрик сжал кулаки и ударил ими по воде. И вдруг между фонтанами брызг он заметил, как «Висундур» начал терять скорость, постепенно замедляя ход. Однако двигался он еще слишком быстро.

Но якорь все-таки помог! Нос драккара медленно развернулся вправо, а его корпус скользнул вдоль корпуса торгового корабля, не коснувшись его. Столкновения удалось избежать. Однако это вызвало колебания такой силы, что они оказались слишком велики даже для такого гибкого судна, как «Висундур». Он накренился на борт, и камни, служившие балластом, выкатились из междудонного пространства.

Альрик мог только стоять и смотреть, как теперь уже четыре человека пытались удержать румпель. Ему даже показалось, что он услышал треск, с которым переломилось перо руля, — хотя это было невозможно, оно ведь находилось под водой. Неуправляемый корабль болтался на волнах. Беспомощная команда пыталась развернуть его и уйти обратно в порт с помощью весел, но эта затея тоже оказалась провальной.

В конце концов положение спас капитан одного из дромонов. Он взял драккар на буксир и потащил безвольный «Висундур» назад, в порт.

На берегу стонали и ругались люди Альрика. Некоторые не могли устоять на месте, бегая туда-сюда. Ингвар пнул ногой котел, и остатки горячего рыбьего супа с шипением полились в воду.

Альрик ходил по берегу, схватившись за голову. Из его обуви выливалась вода.

— Починить корабль без руля зимой, — проронил Бьор, — такое со мной было всего один раз. И этого раза с меня хватило.

— Как бы там ни было, но они не перевернулись, — поднял вверх указательный палец Грид Скрежещущий Зубами.

— Ничего, скоро мы получим наш «Висундур» обратно, да еще в таком состоянии, что он сможет плавать в открытом море. Даже быстрее, чем вы думаете, — успокаивал свою команду кендтманн. Он показал на венетов, которые как раз подходили к причалу на изрядно потрепанном «Висундуре». — А вот и те, кто восстановит все, как было. Еще и будут благодарны за это.

Бьор наморщил лоб и закинул свои длинные светлые волосы за плечи.

— Я достаточно хорошо знаю тебя, — сказал он отцу, — чтобы понимать, что ты никогда не говоришь чушь. И все же на этот раз твои слова очень похожи на нее.

Риво Альто, резиденция дожа

В кабинет дожа через сводчатые окна падал свет заходящего солнца. Огонь в камине трещал вовсю, но никакого огня не хватило бы, чтобы прогнать холод из обстановки в комнате.

— Вы забыли печать, Джустиниано. — Рустико из Маламокко склонился над сидящим за письменным столом дожем и указал пальцем на пергаментный свиток. — Вот здесь, рядом с вашей подписью.

Дож послушно приложил символ своей власти к горячему воску на документе. На его вопросительный взгляд Рустико из Маламокко ответил нежным покровительственным похлопыванием по плечу нового хозяина Риво Альто.

Мательда сидела за столом для рисования и чувствовала, как краска стыда заливает ее щеки. Что себе позволяет этот трибун, называя ее отца по имени? Может, он еще начнет учить его, как ребенка? Она с огромным удовольствием нацарапала бы свою собственную печать на лице этого хама.

Сжав губы, Мательда вернулась к своему рисунку, однако эскиз легкого парусного корабля никак не давался ей. Она продолжала напряженно прислушиваться к разговору мужчин в другом конце помещения.

— Смотрите, трибун, — сказал дож и взял со стола конверт, — письмо из Византии, от казначея императора, как мне кажется. Надеюсь, хорошая новость.

Мательда подняла взгляд на обоих именно в тот момент, когда у нее на глазах Рустико вырвал послание из руки дожа.

— Вы не имеете права вскрывать дипломатическую почту из-за границы, — сделал выговор дожу Рустико. — Это разрешается только в присутствии всех трибунов.

— О! — выдохнул Джустиниано. — Простите меня. Я этого не знал.

Мательда, чтобы не вскочить на ноги, вцепилась пальцами в свой маленький стол из липового дерева. Ее темные косы с разноцветными лентами выбились из-под чепчика и упали на свежий эскиз. Черные чернила пролились на папирус и испортили картинку.

— Вы также не имеете права писать письма за границу. — Лицо Рустико покрылось морщинами. — Я думал, вам это известно.

Джустиниано поник в своем кресле.

— Я… я, кажется, забыл.