примеру, «римские колесницы» были запряжены такими сухопарыми клячами, что их худобе позавидовал бы даже донкихотовский Россинант. Тем не менее публика не роптала, поскольку терпеливо ждала «гвоздя программы» – состязания толстяков. Однако вскоре все номера подошли к концу, и устроители объявили о завершении «праздника состязаний». Цитируем очевидца:

«– Господа, а где же бег толстяков? – раздались возмущенные возгласы зрителей. – Где же толстый ресторатор Кюне, которого нам обещали?

– Толстяков сюда! – кричали в толпе. – Подайте нам толстяков! Где распорядители?»

А распорядителей уже и след простыл. Как они заявили потом, никакого «бега толстяков» и не предполагалось – его придумали, репортеры. Более того, в программе оно вообще не значилось, а потому его и быть не могло. Поэтому с репортеров, обещавших шоу, – весь спрос! Говорили, будто бы добровольно записавшиеся толстяки накануне «праздника состязаний» отказались бежать, поэтому как в афишах, так и в программах это состязание не фигурировало.

Газетчики в долгу не остались: они объявили царскосельский праздник ловкой проделкой мошенников-«прожектеров», завлекших публику обманом. Репортер «Петербургской газеты», который, как говорили, больше других возмущался отсутствием «бега толстяков», вообще написал, что «одураченная публика смотрела нелепое и глупейшее зрелище». Одним словом, яркое спортивное событие превратилось в скандальное шоу. Что там особенного в «народных скачках» и гонках на велосипедах? Толстяков подавай!..

Заморский скороход и русские подражатели

Летом того же 1883 г. на протяжении нескольких недель петербургская публика с интересом наблюдала за небывалыми гастролями англичанина-скорохода мистера Кинга в увеселительном заведении «Крестовский сад». «Для нашей публики такого рода спорт является новинкой, – замечал современник. – А в Нью-Йорке мания на скороходов дошла за последние годы до максимума».

Правда, мистер Кинг дал петербуржцам немало поводов для разочарований. Как обещали, его дебютом в северной столице станет забег 29 июня на 15 верст за час. Однако скороход сослался на недавний дождь, рыхлость грунтов и лужи и согласился бежать 7 верст за полчаса. Публика выстроилась у барьера и в течение получаса неотрывно следила за пробежкой мистера Кинга, восхищаясь его выносливостью и спокойствием. «На первых порах казалось нам, что ход скорохода медлен, но на третьей, четвертой, пятой и половине шестой верст Кинг „разошелся”, как кровный рысак», – отмечал современник.

После окончания забега публика устроила англичанину овацию, а некоторые из присутствовавших медиков отнеслись к Кингу как к объекту изучения. Доктор Лещинский тут же провел обследование скорохода, о котором потом сообщил зрителям. По его словам, по окончании бега пульс Кинга составлял 160 ударов в минуту, а через шесть минут – 108 ударов. «Сердцебиение было до такой степени сильно, что приложенная рука доктора отскакивала от левой грудной полости», – сообщал очевидец. Правда, сам Кинг заявлял, что не чувствует никакой усталости.

Через неделю англичанин совершил второе выступление в «Крестовском саду». Публики собралось в два раза больше, чем в прошлый раз, – около четырех тысяч, а для подробного изучения «феномена Кинга» собралась целая медицинская комиссия. Англичанин совершил два забега – на полторы версты и на 15 верст, причем во втором из них соперниками Кинга стали два добровольца из числа зрителей – «вятские крестьяне-битюги».

«Впереди понеслась красная рубаха при громком смехе публики, следом наш же битюг в крахмальной сорочке без жилета и дальше скороход Кинг в костюме акробата», – сообщал репортер. Правда, русские бегуны посрамили свою честь: они быстро рванули на старте, оставив далеко позади флегматичного англичанина, но затем резко сдали: один на четвертом круге, другой – на одиннадцатом. А мистер Кинг бежал как ни в чем не бывало. Чем дольше он бежал, тем легче становился его бег.

Обещанные 15 верст англичанин пробежал за 49 минут и 30 секунд. Когда он дошел до финиша, раздались крики «ура» и «браво». Дамы махали платочками, мужчины подбрасывали вверх шляпы и трости. Неудавшихся русских скороходов купцы поощрили выпивкой. «У нас в деревне, – говорил какой-то подгулявший субъект, – дьячковский сын – вот бегал-то. Бывало, лошадь обгонял». «Супротив арестанта никто не выстоит», – замечал другой.

Тем не менее идея «обставить» англичанина нашла своих продолжателей. И если «вятские битюги» оказались неопасными соперниками, спасовавшими через несколько верст, то через несколько дней с Кингом состязался молодой петербуржец Сергей Русин, выходец из крестьян Могилевской губернии, который оказался достойным конкурентом. Оба скорохода состязались 49 минут: Кинг за это время прошел 15 верст, а Русин – 11 с половиной. Публика восторженно приняла нашего доморощенного, никогда специально не тренировавшегося бегуна. Ему устроили овацию. Когда же выяснилось, что Русин уже два года как безработный и живет очень бедно (до этого он четыре года служил в конторе редакции журнала «Нива»), ему тут же среди публики и артистов собрали 60 рублей.

На 10 июля в «Крестовском саду» назначили заключительный бег Кинга. К восьми вечера в «Крестовском» было уже яблоку негде упасть. Первый бег Кинга, на полторы версты, прошел спокойно. Но когда он собрался бежать 15 верст, стать его соперниками вызвались два мастеровых, а потом появился еще один – бегун в красном, оказавшийся венским скороходом Кони. Кинг оказался в замешательстве: он не ожидал столкнуться с таким серьезным противником.

Один из «доморощенных» сдался через пять минут, потом на одном из поворотов на четвертой версте Кинг угостил пинком своего соперника Кони, да так неудачно, что сам упал в грязь и больше бежать не мог. Кони, проделав после «угощения» еще пару кругов, тоже выбыл из гонки. На арене остался лишь любитель, который продолжал бежать, но затем с криком «Мне колет!» остановился. Его окружили, стали ощупывать и осматривать, затем толпа с воплями радости стала качать победителя.

Содержатель сада Евсеев оказался в щекотливом положении: выдавать призовые деньги надо было не именитым скороходам (на что уже был уговор), а реальному победителю. Евсеев этого не сделал, чем вызвал буйство публики. Многие взбадривали себя пивом и водкой, и только разразившийся ливень остудил горячие головы.

Через два дня в «Крестовском саду» Кинг и Кони сразились еще раз. По условиям состязания, оба должны были бежать до тех пор, пока один из них не спасует. Победителем стал Кинг, получивший приз в сто рублей. Вечером он укатил на гастроли в Москву….

В октябре того же года в Петербург пожаловал еще один скороход. На сей раз им стал Диббельс из Вены – немец по происхождению. Личностью он был знаменитой: выступал во всех больших городах Западной Европы и имел немало медалей и призов. В Петербурге он дебютировал 16 октября 1883 г. в саду «Александрия» у Измайловского моста, показав, как отмечали современники, невероятную