А в штабе началась настоящая суматоха. Один из лучших взводов батальона был отправлен накануне в разведку, о рейде знал ограниченный круг лиц, и вдруг – засада. Кто и каким образом мог слить противнику важную информацию?

Масла в огонь подлил начальник штаба. Вбежав к комбату, он выпалил:

– Я только что доложил о засаде командиру бригады. Он был очень зол и ответил, что в расположение нашего батальона вылетел заместитель начальника военной разведки полковник Хасани.

Встречать вертолет сирийской армии вышло все руководство батальона.

Винтокрылая машина подошла к селению Таиф с юго-запада. Сделав круг, пилоты выбрали площадку поровнее, зашли на нее против ветра и произвели посадку, подняв огромные клубы белесой пыли.

– Здравия желаю! – приветствовал Месед Бадар спустившегося по трапу полковника.

– Здравствуйте, – пожал тот его ладонь. – Перед отлетом мне сообщили о вашем чрезвычайном происшествии. На помощь окруженному взводу кого-нибудь послали?

– Так точно – роту капитана Фахана.

– Ясно. Я прибыл к вам по другому поводу, но сначала хочу разобраться в причинах ЧП.

Майор пригласил полковника в штаб.

– Отпустите подчиненных, – сказал тот на ходу. – Мне понадобитесь только вы, майор, и начальник штаба батальона…

Уединившись в так называемом кабинете, три офицера сели вокруг «стола» – стопки деревянных ящиков из-под патронов для крупнокалиберного пулемета. На верхнем ящике пестрела разложенная карта района с обозначением мест дислокации противника.

– Что думаете по поводу засады? – закурил полковник.

Майор с начальником штаба переглянулись.

– Случайность встречи полностью не исключаю, – вздохнул Бадар. И добавил: – Но больше склоняюсь к тому, что кто-то передал информацию о выходе взвода в разведывательный рейд.

– Согласен, – кивнул начальник штаба.

– Давайте сразу отбросим вариант со всякого рода случайностями, – решительно произнес полковник. – Мне доводилось бывать в таких ситуациях, и каждый раз в провалах был замешан кто-то из своих…

Заместитель начальника военной разведки сирийской правительственной армии полковник Хасани имел за плечами огромный боевой опыт. Его знали во всех частях и соединениях армии, уважали за ум, решительность и бескомпромиссность.

– Кто разрабатывал маршрут рейда? – спросил он.

– Мы с начальником штаба, – ответил комбат.

– Ну, в вас-то у меня сомнений нет – не первый год знаем друг друга. А кто был ознакомлен с целью рейда и маршрутом до выхода взвода?

– Только три человека.

– Вы двое – это понятно, – сразу насторожился полковник. – А кто третий?

– Заместитель начальника штаба лейтенант Тубур. Именно ему было поручено подготовить карту для лейтенанта Сайнака.

– Тубур? Не слышал о таком. Ну-ка, расскажите о нем в двух словах.

Командир батальона выдал короткую характеристику на подчиненного: возраст, послужной список, награды, черты характера. Впрочем, довольно быстро главе армейской разведки стало ясно, что командование батальона знает об Акуре Тубуре не много. Ничего удивительного в этом не было – тот появился в батальоне относительно недавно, в боях себя проявить не успел. Но и в трусости замечен не был.

– В целом мы знаем его недостаточно хорошо, – резюмировал Бадар. – Трех месяцев не прошло, как его перевели к нам из другой бригады.

– А где он сейчас?

– По вашему приказу я отпустил офицеров. Должно быть, в своем доме. Могу вызвать.

– Не нужно. Лучше проведаем его сами, – поднялся Хасани.

– Нет, Зайна, на этот раз в долг не получится. Надо заплатить.

– Почему не получится? – плаксиво тянула та, плохо проговаривая согласные звуки. – Денег совсем нет – чем платить? Как появятся – сразу отдам…

Зайна обладала необычайной красотой: милое светлое личико, тонкие брови, большие миндалевидные глаза под бархатными ресницами, пухлые щечки с детскими ямочками, длинные смоляные волосы. Погибшие родители были курдами, но она с рождения жила в центральной Сирии и хорошо знала арабский язык. Да вот беда – когда волновалась, всегда переходила на смесь арабского с курдским. Хитрющей была девицей, – так убедительно прикидывалась нищей сироткой, так чесала на своем непонятном языке, что любой пожалел бы.

Любой, только не Акур. Ее дом стоял рядом с домом Акура Тубура – сторона к стороне, и знал он ее как облупленную.

– Ты, Зайна, на жалость не дави, – посмеиваясь, не сдавался Тубур. – Я не министр социального обеспечения. Со слезами о бедности – к министру в Дамаск. А мне за ту еду, что привожу тебе раз в неделю, нужно платить…

В тот год ей исполнилось двадцать. Она была небольшого росточка, но с ладной фигуркой. Ходила, как и все селянки, ничем не выделяясь, кроме совсем уж старой одежки. До начала гражданской войны сирийская молодежь гарантированно получала бесплатное образование: с шести до одиннадцати лет – начальное, до четырнадцати – общее и до семнадцати – специальное, необходимое для поступления в университет. Зайна проучилась первые шесть лет и хотела продолжить учебу, но у родителей были другие планы. В семье катастрофически не хватало рабочих рук – один сын служил в армии, второй умер от заражения крови, третий родился инвалидом – был наполовину парализован. И вместо общей школы девушка отправилась ухаживать за кукурузой. Так и увязла в земледелии, в то время как большинство сверстниц получило общее и специальное образование, некоторые вообще уехали в Дамаск, где поступили в вузы.

– У тебя, Зайна, как и у любой женщины, деньги всегда имеются для расплаты, – подмигнув, сказал Акур.

– Какие у меня имеются деньги? – не поняла она.

– Хватит прикидываться. И говори нормально – на арабском.

Кивнув, она перестала вставлять курдские слова, но даже на чистом арабском все равно возразила:

– Нет у меня денег, честное слово! Неделю назад на последние пять фунтов купила лекарства для брата.

– А между ног у тебя что?

– Что? – недоуменно захлопала она длинными ресницами.

– Валюта у тебя там. Причем самая твердая – с кем угодно и за что угодно можешь расплатиться.

Поняв намек соседа, Зайна проглотила вставший в горле ком и выдавила:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Предлагаю договориться о цене. Я тебе, как и прежде, буду раз в неделю привозить овощи и крупы, а ты будешь уделять мне часок своего бесценного времени. Ну что, идет?..

Одинокому человеку на селе трудно. Тем более, если этот человек – слабая девушка. Слишком много мужской работы возлагается на ее хрупкие плечи: в доме, во дворе, в поле… А сильного мужчины рядом нет. И что же ей делать? Правильно – надо кого-то нанимать. Вот и обратилась за помощью около года назад к сыну соседей – Акуру, который к тому времени вернулся из армии.