До катера оставалась около сотни метров. Бойцы сбросили скорость и продолжили движение так, чтобы не выдать свое присутствие раньше времени. Они держали автоматы наготове и вслушивались в каждый шум, доносившийся со стороны берега. Определить, что происходило у катера, пока ни у кого не получалось.

В лагере потерпевших катастрофу царило уныние. Надежда, которая согревала их сердца еще ночью, стремительно таяла. Надо всем витал дух безысходности. Все, что ни делалось, казалось лишенным смысла. Лечить раненых возможности не было. Положение многих из них оказалось более тяжелым, чем это представлялось накануне. Им становилось все хуже и хуже, причем едва ли не с каждой минутой. Несколько из них находились в настолько критическом состоянии, что дальше уже было просто некуда – или немедленная профессиональная помощь, или летальный исход. Если мужчины сдерживали свои эмоции, то женщины этого сделать не могли. Они были близки к панике. Ситуация представлялась им исключительно в мрачном свете. «Мы все здесь погибнем, не дождавшись помощи», – считала большая часть пассажирок разбившегося самолета. Дети раз за разом плакали, словно вторили этим настроениям.

Уговоры мужчин действовали лишь на время. Хотелось свежих вестей с «большой земли». Большинство взоров было направлено на командира экипажа. Раненный, он держался из последних сил. Не падал духом и старался передать свое настроение другим. Чтобы успокоить женщин и отдельных мужчин, Артем Сенников сделал для всех сообщение:

– Недавно я ходил к самолету. Рация каким-то чудом еще работает. Я попытался связаться со всеми, с кем можно только связаться. Выяснилось, что подмога вот-вот должна прийти.

– Да это все то, что вы говорили нам раньше! – возмущалась одна из женщин, подозревая, что пилот обманывает их.

– Ее подтвердили, – как ни в чем не бывало отреагировал пилот. – А кроме того, дали еще и дополнительные сведения. С Кубы сюда было отправлено специальное санитарное судно. Оно должно нас всех эвакуировать с этого острова. Так что в любом случае нам всем необходимо успокоиться и просто подождать его появления.

Несмотря на спокойный тон командира экипажа, оптимизма пассажирам его слова не прибавили. Александр Викторович Селиванов и хотел бы, чтобы потерпевшие крушение вновь обрели надежду на спасение и перестали нагнетать атмосферу. Однако в то же время он прекрасно видел множество проблем, которые реально усугубляли положение и выбивали почву из-под ног любого оптимистического сценария. Так, оставалась неизвестной судьба военного атташе. Тот ведь обещал пройтись по острову с целью разведать его и вернуться в лагерь еще до наступления полудня. Время шло, а Ткачев все еще не объявлялся. Его отсутствие порождало у пассажиров дикие предположения: от того, что атташе был растерзан хищными зверями, до попадания в плен к местным каннибалам. Это при том, что никто ничего в подробностях о здешней фауне и об обитателях острова не знал. Остров для всех без исключения потерпевших представлял собой загадку.

Посол, взяв на себя роль лидера, оказался в сложной ситуации. Он не мог контролировать все и вся. Не каждый готов был полностью подчиниться ему. Особенно те пассажиры, что в латиноамериканской республике были связаны не с посольством, а с другими ведомствами. Много возникало вопросов по раненым. Им нужны были уход и лечение. Как это делать в сложившихся условиях, Селиванов не знал. Но и смотреть на то, как люди мучаются, было невыносимо. Приходилось выкручиваться. Использовать остатки аптечного обеспечения самолета, а также аптечек пассажиров. Собранного было мало. Подход санитарного судна был бы спасением для многих.

Помимо нужды в лекарствах, потерпевшим крушение требовалась питьевая вода. Прежние запасы иссякали. Воду экономили, так что люди, как раненые, так и здоровые, мучились от жажды. Тех глотков, которые разрешалось делать, явно не хватало для ее утоления. Отправить кого-нибудь на поиски пресного водоема Александр Викторович не мог по той простой причине, что здоровых мужчин в лагере было мало. В основном раненые. Те же, кому посчастливилось остаться после катастрофы целыми и невредимыми, проявлять инициативу не спешили. Кивали друг на друга. Говорили об опасности. Искали отговорки. Даже когда встал вопрос о необходимости найти пропавшего Ткачева, реакция мужчин была все той же. Вместо некоторых из них отвечали их жены. «Если вам надо, то сами идите и ищите!» – говорили они послу. В принципе посол мог бы отправиться на поиски, если бы не страх, который он испытывал. Конечно, виду он не подавал и свое нежелание отправляться объяснял с помощью надуманных доводов. Мол, нельзя оставить лагерь без руководителя. Все делали вид, что это действительно так. Хотя в общем и целом было ясно, что без Селиванова ситуация в лагере изменится мало.

Александр Викторович брел по лагерю, теряя надежду на то, что сумеет кого-то уговорить отправиться на поиски атташе или источника пресной воды. Внезапно с южной стороны стали доноситься отзвуки мужских голосов. Посол вздрогнул и замер, пытаясь расслышать голоса и разобрать смысл разговора. Сделать это не получалось. Было понятным лишь то, что приближающиеся мужчины говорили по-испански. Селиванов быстро оповестил всех о приближении неизвестных. Ему хотелось надеяться, что встреча с ними не выльется в вооруженное столкновение. Впрочем, оружия в лагере не было.

Пока посол и часть пассажиров размышляли, что делать, незнакомцы вошли в лагерь и сразу представились. Это были местные жители во главе с деревенским старостой. Несмотря на имевшееся у них оружие, они были настроены вполне дружелюбно. Селиванов и компания вздохнули с едва скрываемым облегчением. Александр Викторович, взяв себя в руки, начал вести переговоры. Он коротко, без подробностей обрисовал ситуацию, связанную с катастрофой. Правда, местные уже кое-что знали о ней из рассказа Ткачева. Селиванов был рад, что атташе остался жив, и выразил надежду на содействие местных.

– Как видите, положение у нас плачевное, – говорил он, обращаясь к Габриэлю Корсеге. – Людям нужна помощь. Воды почти не осталось. Помогите, пожалуйста, чем можете. К нам уже спешат наши спасательные службы. Однако любое промедление смерти подобно…

Алькальд еще раз осмотрелся, будто хотел снова убедиться в том, что ему говорят правду, не преувеличивают.

– Надо помочь этим страждущим, – промолвил он, обращаясь к односельчанам. – Жаль ведь людей. Да и духи могут нам не простить, если мы бросим русских в беде.

Казалось, что рыбаки в общей своей массе готовы поддержать старосту. Однако внезапно была высказана противоположная точка зрения.

– Я уважаю волю и силу духов, – заговорил парень с внешностью местечкового мачо.

– Однако скажите, уважаемый Габриэль, как нам сделать, чтобы и духов не прогневить, и этих русских прокормить? Это же лишние рты. Вы же знаете, какой ценой нам сейчас дается ловля рыбы. Едва хватает запасов на несколько дней вперед. А что будет, если нам придется кормить ораву этих бедолаг? Никаких запасов не наберешься! Да и если бы дело было только в еде. За ними ведь надо ухаживать. Лечить. На все это необходимы и время, и средства. А если мы будем тратить на них свое время, то кто нам наловит рыбы?