свой номер. Мы с ним уже переписывались сегодня и договорились вечером встретиться и где-нибудь перекусить.

Текст на экране вызывает усмешку.

Гас: подумал, что это может поднять тебе настроение. Наш главный тренер увидел в шкафчике Каннинга пачку сигарет и надрал ему задницу. Жаль, не буквально. Но в раздевалке было весело.

Я: ЛОЛ.

Гас: кстати, тренировка уже закончилась, сейчас приму душ и заеду за тобой. Откуда тебя забрать?

– Слушай, если ты и в самом деле влюблена в Линча, просто скажи ему об этом, – бормочу я, барабаня большими пальцами по экрану.

Я: я на машине. Могу подъехать к стадиону. Ни разу не видела его вживую.

– «Просто скажи ему об этом», – передразнивает Дэнни, с пугающей точностью повторяя мою интонацию. – Ты сама-то хоть раз признавалась парню в любви?

– Я не по этим делам.

– Тебе не нравятся парни?

Господи Боже.

– Мне нравятся парни, но я их не люблю.

Гас: Ок. Подъезжай. Проведу тебе экскурсию.

Даниэла спрыгивает с подоконника, встает на цыпочки и заглядывает через плечо в мой телефон.

– Гас? Гаспар Бартез? Футболист? – Она морщит нос. – Я слышала, как девчонки обсуждали его сегодня в столовой. Кажется, он тот еще придурок. Десятка по десятибалльной шкале первоклассных засранцев Рейнера.

– Забавно. Я думала в этой номинации пальма первенства принадлежит Каннингу.

Дэнни вскидывает брови, а затем прищуривается, с подозрением вглядываясь в мое лицо.

– Что? – не выдерживаю я.

– Ты запала на него.

– На кого?

– На Чейза.

Ее слова торжественным эхом отдаются в моей грудной клетке, поднимая в ней легкий гул.

– Дэнни, Дэнни, Дэнни… – Я качаю головой, игнорируя учащенное сердцебиение. – А ведь я уже начала к тебе привыкать. Почему ты сразу не сообщила мне о своем слабоумии?

– Можешь сколько угодно выпускать свои колючки, Брэдшоу, но только слепой мог не заметить искры, которые летали между вами в «Черном Сэме». У вас с ним есть общее прошлое, не так ли?

– Конечно. Он ведь трахнул мою мать, так что мы с ним почти родственники! – гневно выпаливаю я. Каждое слово на вкус как дерьмо, но мне внезапно становится легче. Словно в груди развязался тугой узел.

В комнате воцаряется тишина. Губы Даниэлы приоткрываются, но она не говорит ни слова. Ее лицо выражает шок.

– Проклятье, – наконец произносит она, растерянно моргая. – Прости, я не знала… Бог ты мой. Но это же… Сколько твоей матери лет?

– Тридцать пять. Она родила меня в шестнадцать. Это не было историей любви, Дэнни. И хватит об этом. – Я хватаю с дивана свой маленький рюкзак, перекидываю его через плечо и направляюсь к двери. – Мне пора. Увидимся завтра.

– Хантер…

Я выхожу из квартиры и захлопываю за собой дверь.

Глава 11. Хантер

Пятнадцать минут спустя я въезжаю на парковку перед университетским стадионом, где меня встречает Гаспар.

При хорошем уличном освещении, и когда я трезвая, парень выглядит даже симпатичнее. Эдакая французская версия Даррена Крисса[31] с легким вайбом сексуальности Шона Мендеса[32]. Черная копна коротких вьющихся волос. На подбородке едва заметная щетина. Крупный рот, высокие скулы и глубоко посаженные каре-зеленые глаза, наружные уголки которых слегка опущены. Он не такой высокий, каким показался при первой встрече, но плечи, обтянутые синей футболкой, довольно впечатляющие.

– Привет.

– Привет.

Гас приобнимает меня, и я смущенно похлопываю его по твердой, как камень, спине.

– Готова отправиться на экскурсию, Хантер?

Когда Бартез произносит мое имя, по-особенному выделяя букву «р», мои гормоны ему подпевают. Я киваю. Он берет меня за руку и ведет за собой.

На выходе из туннеля мое тело наполняет восторг. Несмотря на позднее время, на стадионе «Уида» светло, как днем. Холодные лучи прожекторов на вышках светят ярче, чем солнце в первый день сотворения мира. Я изумленно оглядываю многоярусные трибуны, окрашенные в черно-бело-красные цвета формы «Рейнерских Пиратов», задерживаюсь на студенческой зоне, где сидят немногочисленные зрители, преимущественно – девчонки, и перевожу взгляд на футбольное поле величиной с маленькую страну, с изумрудной, идеально подстриженной травой.

Мой нос тут же улавливает ее яркий запах, который моментально переносит меня на школьный стадион.

И вот я уже в чирлидерской форме вместе с другими девчонками из команды, устраиваю горячее шоу, выполняя самые сложные акробатические трюки. Яркий макияж, блестящие помпоны и широкая улыбка, предназначенная исключительно себе. Я улыбаюсь возможностям своего гибкого тела, напряженным до предела мышцам, боли в ногах от множества прыжков, бесчисленным синякам и кровоточащим ссадинам. Сильная. Совершенная. Несокрушимая…

– А теперь взгляни на туннель, из которого мы только что вышли. – Рокочущий голос Гаса вырывает меня из воспоминаний.

Я оборачиваюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не заорать.

На меня смотрит смерть.

Буквально, мать твою!

Гигантские. Пустые. Глазницы. Мертвеца!

Какой-то гребаный скульптор-недоумок додумался превратить туннель для выхода игроков в здоровенный череп смеющегося морского разбойника в треуголке и с широко раскрытой челюстью. Чертова хреновина выглядит до ужаса реалистично. Мои нервы гудят, словно рой растревоженных шершней. Если бы страх имел физическое обличье, то наверняка выглядел бы как эта уродливая псевдомертвая головешка.

– Крутой, правда? – спрашивает Гаспар, и я киваю, борясь с желанием показать ему средний палец. – Летом установили, чтобы поэффектнее открыть футбольный сезон. Старикан Рейнер – известный показушник.

– Теперь я понимаю, почему «Уиду» называют «самым мрачным стадионом студенческого футбола», – бормочу я, когда мы выходим на красную беговую дорожку, огибающую поле.

– Впечатлена?

– Не слишком. – Я пинаю носком кроссовки мелкий камушек и задумчиво смотрю на огромное выключенное табло, которое высится за дальним концом поля. – Значит, «Золотые рыбки» тоже тренируются здесь?

– Чирлидерши? Конечно. А что?

– Хочу попасть к ним в команду.

Гас поворачивает голову и смотрит на меня так, словно я внезапно перешла на гаэльский.

– Что? – хмурюсь я, откидывая назад волосы, которые слегка завились от влажности. – Я десять лет занималась акробатикой, и шесть – чирлидингом, два из которых была капитаном школьной группы поддержки.

В его змеиных глазах читается недоверие, и это задевает меня. Да, я гораздо выше большинства девчонок-чирлидерш, что создает определенные трудности в работе с трюковой группой, но я же не долбаное бревно.

Или он просто находит меня недостаточно привлекательной для этого?

– Жаль тебя разочаровывать, Гас, но не все чирлидерши выглядят как девчонки из группы поддержки «Далласских Ковбоев»[33], – огрызаюсь я.

– Разве я что-то сказал? – Бартез оборонительно поднимает руки. – Если хочешь знать мое мнение, то ты выглядишь гораздо сексуальнее.

«Не закатывать глаза. Не закатывать глаза. Не закатывать глаза», – повторяю про себя, как мантру, обводя глазами футбольное поле, где все еще тренируется несколько игроков. Мой взгляд останавливается на крепкой округлой заднице, которую соблазнительно обтягивают черные тренировочные штаны. Я напрягаюсь, потому что знаю, кому она принадлежит.

Каннинг со скоростью Барри Аллена[34] бегает по полю зигзагами, огибая пластиковые конусы, расставленные вдоль тридцатиярдовой линии. Его быстрые и точные движения завораживают. Я замедляю шаг, словно под гипнозом наблюдая за тем, как перекатываются мышцы на его спине, широких плечах и длинных мускулистых ногах. Не тело, а атлас мышечной системы.

Разумеется, на воображале нет футболки. Это объясняет толпу девчонок на трибуне. И отчасти я их понимаю. Сученыш выглядит сногсшибательно. Мокрые от пота волосы облепили красивое сосредоточенное лицо, щеки раскраснелись от нагрузок…

Молниеносная фантазия вспышкой ослепляет мое воображение: обнаженный Чейз, в моей постели, двигается во мне. Твердый. Сосредоточенный. Разгоряченный. Я чувствую его. Всего. Извиваюсь под ним. Стону. Умоляю о большем…

– Хантер? – голос Гаса вырывает меня из фантазий.

Я вздрагиваю, словно меня застали на месте преступления, вооруженную окровавленным мачете, и ошеломленно смотрю на Бартеза.

– С тобой все в порядке?

Я быстро моргаю, пытаясь прогнать наваждение, и киваю, старательно игнорируя жар, который разливается по моему телу, как кипящее масло.

О, господи.

Боже мой.

О ГОСПОДИ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, БОЖЕ МОЙ!

«Что это еще за порнофокусы, Каннинг?!»

Словно услышав мои немые вопли, Чейз вскидывает голову