— Можно и так. Я тогда был молод, горяч, неопытен и считал, что старый Зареченский прииск выработался, нет смысла вбивать в него деньги, а лучше употребить их на разведку новых золотоносных земель и потом — на строительство нового прииска. Я был глубоко убежден в этом, и мне, правда нелегко, удалось убедить других. А вот сегодня… — Майский тяжело вздохнул и вдруг заговорил уверенно, сам чувствуя, как крепнет его голос. — А вот сегодня я буду говорить прямо противоположное. Поверьте, менять свои убеждения трудно. Но если это в интересах дела, значит, надо. Признаюсь: тогда я ошибся… Ошибся. А теперь, когда внимательно познакомился с Зареченским прииском, побывал на всех шахтах, посоветовался со старыми специалистами, рабочими, изучил документы, то пришел к твердому убеждению: старый Зареченский прииск надо восстанавливать. В этом есть прямой смысл.

Сказав главное и самое трудное, Александр Васильевич уже почувствовал себя уверенно. Сделав паузу, Майский повторил примерно то же, что говорил вчера в частной беседе Земцову, только подробнее, более аргументированно, подкрепляя каждое положение цифрами, фактами, расчетами. Никто ни разу не перебил его.

— Все это дает мне право сегодня заявить: Зареченский прииск после реконструкции будет давать много золота. Если же реконструкцию не сделать, он как был убыточным предприятием, так им и останется. Затраченные государством средства с лихвой окупятся. Прошу вас учесть, товарищи, что выводы, которые я вам сейчас доложил, сделаны не одним мной. К ним пришла комиссия из нескольких человек — опытных рабочих и специалистов, ее мы создали сами в Зареченске, работала она много и добросовестно, а потому отнестись к ее выводам надо со всей серьезностью и должным уважением.

Когда он кончил, Громов сказал:

— Что ж, как будто все ясно. У кого, товарищи, есть вопросы?

Вопросы были. В основном, они касались частностей представленного проекта реконструкции Зареченского прииска.

Но вот поднялся главный бухгалтер треста Синявин, негромко откашлялся и посмотрел на Громова.

— Можно, Леонид Павлович?

Управляющий с самого начала знал, что главбух просто так на реконструкцию Зареченского прииска не согласится. Чуть помедлив, Громов сказал:

— Послушаем вас, Андрей Ксенофонтович.

Главный бухгалтер снова откашлялся и, заглянув в свои записи, ровным голосом начал:

— Ни для кого из нас не секрет, что Зареченский прииск вот уже несколько лет предприятие убыточное. И товарищ Майский честно и прямо сегодня еще раз подтвердил сию печальную истину. Теперь нам всем надо решить: стоит ли поднимать прииск в надежде когда-то, в туманном будущем, с прибылью вернуть все расходы. Я верно вас понял, Александр Васильевич?

Майский в упор смотрел на главного бухгалтера. Едва сдерживая раздражение, ответил:

— Верно. Но если вы, Андрей Ксенофонтович, внимательно слушали меня…

— Очень внимательно.

— Я признал свое прежнее утверждение ошибочным.

— А уверены ли вы, Александр Васильевич, что ошиблись тогда, а не сейчас? — Синявин чуть насмешливо посмотрел на директора.

— Уверен, — охрипшим вдруг голосом почти выкрикнул Майский. — Уверен, черт меня побери! Могу ошибиться я один, а десять, двадцать человек — нет!

Синявин пожал острыми плечами и повернулся к Громову.

— Я считаю своим долгом, Леонид Павлович, еще раз проверить все расчеты и только после этого решать. Может, надо послать в Зареченск даже специальную комиссию. Дело-то серьезное.

— Проверить расчеты необходимо, об этом я даже специально хотел попросить вас, Андрей Ксенофонтович. А комиссию… Как думаете, товарищи?

Мнения разделились. Когда волнение улеглось, снова поднялся Громов.

— Кто еще хочет сказать?

— Позвольте мне, — попросил Оганесян — один из работников планового отдела, невысокий, смуглый, с черными влажными, слегка навыкате, глазами. Получив разрешение, он заговорил быстро, с легкой улыбкой.

— Мы знаем Александра Васильевича давно, и никто здесь не сомневается, что он действует во имя интересов государства…

«Началось, — подумал Майский, — теперь будут толочь воду в ступе», — и хмуро взглянул на Оганесяна. Тот перехватил его взгляд.

— Не сердитесь, дорогой Александр Васильевич. Я вас понимаю, но и вы меня поймите, и Андрея Ксенофонтовича тоже. Мы для того и собрались, чтобы обсудить и правильно решить такой большой вопрос, — и, уже обращаясь ко всем, продолжал: — Александр Васильевич достаточно зарекомендовал себя работой на прииске Новом. За все годы он ни разу не давал нам повода сказать: это сделано неправильно. Ныне Александру Васильевичу поручено восстанавливать разрушенный Зареченский прииск. Но он хочет не просто его восстанавливать, а реконструировать, обновить, оснастить новым оборудованием, механизмами, машинами. Правильно? По-моему, правильно, я бы тоже так поступил. Посылая его туда, трест, следовательно, считает, что Зареченский прииск рано вычеркивать из списка. А если так, то почему же мы с первых шагов начинаем возражать Александру Васильевичу? Высказываем ему недоверие. Обижаем человека. Он берется за труднейшее дело, и надо ему помогать. Помогать, а не мешать.

Оганесян сел. Наступила тишина. Такого вывода никто не ожидал и меньше всех — Майский. Но почти сразу же заговорило несколько человек. Поднялся Громов и, постукивая карандашом по столу, с трудом восстановил порядок.

— Я вижу, мнения разделились. А вы нам ничего не хотите сказать, Петр Васильич?

Земцов, привычно проведя ладонью по жесткому ежику волос, отозвался:

— Я не специалист и в золотодобыче разбираюсь слабо. Скажу о другом. Большинство из вас, товарищи, коммунисты, и вы понимаете, что этот очень важный вопрос надо решать по-партийному, с государственной точки зрения. А она вам отлично известна: стране нужно золото. Четырнадцатый съезд коммунистической партии в своем решении указал: борьба за победу социалистического строительства — сейчас основная задача партии. Значит, задача всех коммунистов, следовательно, и наша. А как можно добиться роста промышленности? Только если держать курс на индустриализацию. Строить новые предприятия и реконструировать старые, оснащать их современной техникой, машинами, разными механизмами. Главное указание съезда и лежит в основе предложенного вам проекта реконструкции Зареченского прииска. Я с большим интересом слушал и доклад товарища Майского, и тех товарищей, которые ему возражали или с ним соглашались. Если хотите знать — мое мнение такое: надо пойти на реконструкцию Зареченского прииска. Глубоко убежден, это будет правильно. Но хочу поддержать и товарища Синявина: еще раз проверить все расчеты, предложения той комиссии, которая уже работала на прииске, а если появятся сомнения, то создать другую комиссию и послать в Зареченск. Только все это давайте делать энергично, не терять понапрасну время. Оно нам очень и очень дорого. Страна ждет от нас золото.

Большинство тех, кто выступал после секретаря горкома, тоже высказались за реконструкцию Зареченского прииска.

— Надо найти и деньги, и материалы, — сказал Громов, — посмотреть, у кого можно взять и передать Зареченску.

Когда обговорили и эти вопросы, вынесли решение: