– Вот и все. Подержи мою одежду.

Тэху опустил глаза, ожидая, что она снимет с себя все. Но она стала спускаться в бассейн, оставшись в свободном недлинном платье, больше напоминавшем просто накинутый на одно плечо кусок легкой ткани.

– Ты так и будешь стоять?

Он послушно положил ворох одежды на скамью и наконец взглянул на нее.

– Иди ко мне, солдат.

* * *

Очнулся он на своей циновке. Солнце светило вовсю, было уже хорошо за полдень. Это сильно удивило его. Тэху лежал на спине и пытался сосредоточиться. Как только он пошевелился и приподнялся на локте, к нему подсел Джети. Молча, с вопросом во взгляде, уставился. Тэху тоже молчал.

В дверь постучали. Сгибаясь под тяжестью подноса, вошла Пакхути и торопливо пробормотала:

– Достойному офицеру… велено передать…

Поставила поднос у его ног и бесшумно исчезла. Джети недоуменно оглядел поднос:

– Ну, приятель, тут на десятерых! – И, взглянув на обессиленного Тэху, воскликнул: – Да что с тобой?! Пришел ночью – шатался как пьяный, улыбался как слабоумный, проспал до полудня и теперь лежит, а высокородная госпожа, будь она сто раз неладна, посылает ему угощенье! Может, расскажешь что-нибудь?

– Джети, давай сначала поедим. Я умираю от голода.

Фрукты, хлеб, жареная птица, сыр, отличное вино и даже сласти – у высокородной отменная кухня! Насытившись и немного придя в себя, Тэху все вспомнил…

* * *

…Поначалу очень кружилась голова, и он сделал несколько вдохов, чтобы снять напряжение. Но чем больше он вдыхал, тем глубже в легкие втекал странный запах принесенного ею благовония, которое она нанесла ему на кожу. И все более необычными становились его ощущения. Холодна или тепла была вода, он не почувствовал. Было лишь поразительно приятно ощущать ласкающие прикосновения мягких мелких волн, возникших, когда он спустился по ступеням вниз. Удивительно было и то, что, вопреки его опасениям, у него не дрожали ни ноги, ни руки. Тело было послушным и будто бесконечно обострилось восприятие: он стал слышать каждый шорох сада и видеть все детали окружающего в полной темноте новолуния.

– Ближе.

Ее платье, колеблясь в воде от малейшего движения, уже щекотало ему ноги и живот.

Она подняла тонкую руку – вода, тихо журча, стекла от запястья к локтю – и провела ладонью по его плечу, груди, животу. У него сбилось дыхание, и само собой вдруг прозвучало как песня ее имя:

– Ти-и-йа-а-а.

Он даже не добавил «госпожа»! Ей понравилось это. Она произнесла в ответ с удовольствием охотника, оценивающего добычу:

– Тэху, ты не красив, но у тебя великолепное тело и дивные глаза. Ты чудесный! И нравишься мне все больше!

Она стала в упоении ласкать его, проводя нежными пальчиками по всему телу. Сознание Тэху раздвоилось. Его кожа ощущала касания ее умопомрачительных рук, но он уже видел и ее и себя как бы немного сверху, со стороны: стоя неподвижно в воде, отражающей лишь звездное небо, маленькая хрупкая женщина обнимала высокого сильного воина, склоняющегося к ней в немом восторге.

«Так не бывает! – подумал он. – Мне это снится».

И она тут же произнесла:

– Нет, это не сон, солдат! Просто так лучше и другого не нужно. Пока не нужно. Поверь. Тебе хорошо?

В висках стучало – он не мог отвечать и только кивнул, поймав себя на том, что большего ему и не хочется. Желания не было!

Круговорот необыкновенных огненных ощущений все нарастал, все больше захватывал и кружил его. Тэху даже не делал попытки поднять руки, прижать ее к себе, но при этом чувствовал ее всем своим телом, словно они составляли сейчас одно целое. А еще – будто они двое поднялись, обнявшись, над водой, над садом и неподвижно парили в самом сердце мироздания! Глаза в глаза, и лишь ее руки у него на плечах, лишь идущий от нее огненный поток, лишь его готовность отдать ей саму свою душу! Он склонился ниже, чтобы она прочла это в его глазах, – Тийа тихо удовлетворенно засмеялась и подставила ему свои губы. Полуоткрытые и влажные, пахнущие цветками апельсина, они остановили его сердце…

* * *

…Тэху потянулся, лежа на спине, и подогнул колени. Вставать не хотелось.

– Так, значит, вы не?.. – Джети с намеком приподнял одну бровь.

Тэху отрицательно покачал головой.

– Странная история… – Джети почесал затылок. – Каких только баб мы с тобой ни видали, в какие только истории ни влипали, но эта!.. Помнишь, как мы… гм-м-м… навещали двух сестричек – дочерей старого булочника, что жил на новой площади? Ты еще так душераздирающе пел им гимны ветеранов, израненных в боях, а я подволакивал ногу, чтобы девчонки расчувствовались, и они уже рыдали и млели в наших объятиях, но их отец чуть нас не застукал, и пришлось удирать по крышам. О боги, мы так хохотали, что я в конце концов свалился с крыши и в самом деле вывихнул ногу, а какой-то болван попал тебе камнем в голову, думая, что мы воры, и ты тащил меня на себе, весь в крови, через весь город. Потом мы еще ввалились во двор этой слащавой сводни – вдовы брадобрея. Слушай, как мы там оказались?! А она страшно обрадовалась и все пыталась затащить нас к себе в дом! А ты орал на всю улицу, что офицеры не целуются со старыми крокодилихами! На шум сбежались соседи, собаки лают, ты стоишь весь в крови, а я всем объясняю, что вдову науськал бог-крокодил Себек и она нас искусала!

Тэху едва улыбнулся.

– Ладно, собирайся, пора заступать на пост. Сегодня мы с тобой у главных ворот: ждут каких-то важных гостей! Поторапливайся – не хочется получать тычки от Руметиса. Он стал здесь важным командиром: Ка-Басет его отметил! Теперь держись: Руметис пошел в гору!

Джети долго возился с кинжалом, размышляя и посматривая на Тэху, потом решительно добавил:

– И все-таки скажу: она – страшный человек, и мне все это кажется опасным!

* * *

Тэху решил, что станет вести себя таким образом, что если госпоже будет угодно не вспоминать о ночном купании – он ни жестом, ни взглядом не напомнит ей об этом! И оттого стоял у ворот как каменный истукан, тщательно контролируя себя. Но всего один ее взгляд явственно показал ему: она не забыла и не собирается забывать! Словно незримая таинственная нить связывала их теперь. Тэху чувствовал натяжение и тончайшую вибрацию этой нити и всем своим существом впитывал это головокружительное ощущение. Более того, он заметил, что она намеренно не позволяет этой нити ослабить натяжение. Вот она всего лишь проходит мимо и – едва заметно задевает его локтем… Вот она смотрит скользящим взглядом куда-то вдаль, а ее губы раскрываются, как той ночью, и у него проваливается вниз сердце… Вот она задумчиво обводит на пиру вежливым взором гостей, посылая каждому положенную улыбку, а при взгляде на Тэху будто невзначай трогает пальчиком висок, другой, точку над бровями, шею над ключицами…

Тэху сходил с ума, повторяя про себя: «Моя царица! Моя богиня!» Ему казалось, что он прекрасно понимает всех, кто когда-либо служил в ее эскорте: он сам готов был теперь убить всякого, кто приблизился бы к госпоже ближе, чем на шесть локтей!