целей. Власти. Информации. Женщин. Как же иронично, что я не мог владеть единственным, чего желал.

Она подняла глаза, недовольная собой.

– Вы никогда не целуетесь в губы.

– Правда.

– Почему?

– Считаю грязным и ненужным.

В ее глазах мелькнуло смятение. В ходе этого анализа она уже и так углубилась в мою психику глубже, чем следовало. Теперь ее интерес был чистейшим любопытством, по причине которого люди и становятся психологами: желанием расколоть человеческое сознание, как яйцо, и выяснить, что нами движет. Вот только она не знала, что мной ничего не двигало. Я сам построил чертов двигатель.

– Не похоже, чтобы у вас было такое же мнение касательно… других частей женской анатомии.

Я засмеялся.

С частями анатомии одной конкретной женщины у меня не было никаких проблем. Если быть до конца честным, я бы даже позволил ей плюнуть себе в рот.

– Так что, если вы ничего не имеете против…

– Отлизывания киски?

Она вспыхнула.

– Все зашло дальше, чем должно было, – пробормотала она, вертя в пальцах ручку.

– Вы же все это записываете, Саша? – я поправил манжет рукава.

– Так почему без поцелуев? – она перестала нервно ерзать, потому что ее любопытство снова взяло верх.

Она думала, что что-то нащупала, некий кусочек пазла, из которого я состоял. По правде сказать, вероятно, она была близка. Если она будет тянуть за эту ниточку достаточно сильно, то вытащит и следующую.

– Помада, – сказал я. – Ненавижу помаду.

Особенно красную.

Отпечаток в форме сердца на моей щеке. Красный след на краю грязного стакана или дымящейся сигареты на потрескавшемся асфальте. Откручивание крышки маленького черного футляра. Я чертовски сильно ненавидел все это.

– Так, значит, страх микробов тут ни при чем? – надавила она.

– Нет.

Это было почти правдой. Когда я был раздражен или нервничал, моя одержимость чистотой усиливалась, но в остальное время мне просто нравилось быть чистым. Мне нравились чистые комнаты, чистая одежда, нравилось не совать грязную хрень, вроде общей ручки, себе в рот. Не просыпаться с ползающими по мне жуками. Не смывать грязь с тела в питьевом фонтанчике.

– Наша встреча почти подошла к концу, но у меня остался последний вопрос. Какое ваше самое первое воспоминание, связанное с числом три?

Тук, тук, тук.

Стук эхом раздался в моем создании, три тяжелых удара, которые я бы не смог заглушить, даже если бы заткнул уши.

– Они всегда стучали три раза, – сказал я.

– Кто?

– Те, кто сделал меня мной.

Глава пятая

Джианна

23 года

Июль 2014

– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Стоило мне толкнуть дверь клуба, как меня встретил хор сотни разных голосов. Конфетти засверкали в приглушенном освещении и защекотали кожу, осыпаясь на плечи. Воздушные шары взмыли к потолку, скрывая из вида занимающую всю противоположную стену фотографию, на которой я посылала в камеру воздушный поцелуй. Комната наполнилась мелодией песни «День Рождения» от «Битлз».

Стуча шпильками, ко мне подлетела Валентина и стиснула в объятиях.

– С днем рождения!

– Тебе не кажется, что ты немного переборщила, Вал?

– Ты про фото? – нахмурилась она, отпуская меня. – Думаешь, оно получилось слишком большим?

Я рассмеялась и поцеловала ее в щеку.

– Оно идеальное.

Проходя дальше, я обнимала людей и благодарила их за поздравления, пока у меня не начали болеть щеки. Мир пошатнулся, когда кто-то обнял меня за талию и закружил. Когда вращение остановилось, перед моими глазами возникло лицо Луки, все еще держащего меня над полом.

– Ты должна мне денег, Джианна.

Я нахмурилась.

– Это вот так ты поздравляешь людей с днем рождения?

– Только женщин, которые пытаются улизнуть от уплаты долгов.

– Ой, я тебя умоляю. – Я стряхнула с его плеча несуществующую пылинку. – Ты продуешь следующий спор, я просто не хочу совершать лишних движений.

Он хмыкнул и поставил меня на ноги.

– Мне кажется, из всех нас ты самый главный жулик, даром что Руссо не по крови. – Он сел обратно за барную стойку.

– О, вы только посмотрите, – сказала я, вклиниваясь между Лукой и Нико, который сидел рядом. – Я настолько популярна, что сам великий Николас Руссо почтил нас своим присутствием.

Нико криво улыбнулся, держа в руке стакан с виски.

– У меня сегодня встреча.

– А, – ответила я, осознав, что встреча будет этажом ниже, в конференц-зале. – Мог бы притвориться, что пришел сюда ради меня.

– Много людей пришло сюда ради тебя.

Я надулась, окидывая взглядам переполненный клуб.

– Верно.

Мы не говорили о той ночи, что случилась год назад. Ни разу с того самого утра. Как будто, если мы об этом не говорим, то этого никогда не было. Но этот секрет поглотил часть моей души; сожаление – это жадный зверь, и кормился он каждый день.

Нико и Лука посмотрели на дверь и одновременно поднялись на ноги. Я повернула голову и увидела незнакомого мужчину – черный костюм, черные волосы, блеск «Коза Ностра» в глазах.

– Кто это? – спросила я.

– Не твое дело, – ответил Нико. Не сводя глаз с вошедшего мафиози, он положил руку мне на затылок и прижал меня к груди в коротком и грубоватом объятии. – С днем рождения, – сказал он и добавил: – Попытайся не переусердствовать сегодня, ладно?

– Хорошо, пап.

Он шутливо отпихнул меня, и оба Руссо направились к мужчине.

Валентина толкнула меня плечом, заказывая сразу кучу напитков, и вскоре я потерялась в круговороте шотов, походов в туалет и тяжелого, опьяняющего гудения в крови.

Фиолетовый, желтый, синий. Плитки под ногами мерцали, освещая мои голые ноги и белое платье. Из колонок гремела «Я поцеловала девушку» Кэти Перри, тела на танцполе качались в унисон, размахивая руками, покачивая бедрами и касаясь губами.

Фиолетовый. Капля пота на моей спине. Желтый. Чужая кожа на моей. Проведя руками по шее, я откинула назад тяжелые пряди и подняла взгляд.

Синий.

Дыхание замедлилось вместе с движениями.

Я встретилась с ним глазами. Аллистер стоял с Нико у бара и отвечал на что-то, что ему говорили, но не отводил от меня взгляда.

Покачивание бедер, движение рук в воздухе – все сбилось на новый ритм, не в такт музыке. Медленнее. Сексуальнее. Как шелковые простыни на обнаженной коже. Не отводя глаз, я подпевала строчкам из песни. Слова срывались с моих приоткрытых ярко-красных губ с чувственным придыханием.

Его глаза потемнели.

Я всего лишь хотела его поддразнить, но мое тело запуталось. Кровь вскипела в венах. Соски затвердели. Пот масляными каплями блестел на коже и скатывался меж грудей.

Его взгляд метнулся к фотографии на стене за моей спиной, а потом снова вернулся к