– Какое ваше настоящее имя?

– Этого я тоже не помню. И возраст тоже, так что не спрашивайте.

Разумеется, стоило ему об этом упомянуть, как я возжаждала узнать. Думаю, мы почти ровесники. Я собиралась спросить, сколько лет Сельме, но он меня опередил:

– Значит, вы мало смотрите телевизор?

– То, что я не смотрю «Братство», вовсе не означает, что я не смотрю телевизор. Есть и другие программы, знаете.

– Вы – ценительница искусства, верно?

Его тон меня смутил. Я никак не могла понять, насмехается он надо мной или нет.

– Простите. Не смотрите на меня так. Я не хотел вас обидеть, честно, – он осклабился. – Просто интересно, почему люди становятся авторами-«призраками». Разве вы не хотите написать собственную автобиографию, а не чужую?

– А мне особенно нечего рассказывать. Читатель со скуки помрет. Придется сделать ее веселой и превратить в художественную литературу.

– И вы к этому не готовы?

Не вывернуться. Он дразнил меня. Бросал своеобразную перчатку и ждал, когда я подниму ее. А самое ужасное в том, что я хотела произвести на него впечатление. Причем это не имело никакого отношения к тому, возьмет он меня на работу или нет. Я хотела, чтобы он думал, будто я умная.

– Не знаю, – невозмутимо ответила я. – Не пробовала. Писать за других людей труднее, чем вы думаете. Это определенное искусство, знаете ли.

– Ну, писать – это искусство, конечно, – сказал он. – Но, на мой взгляд, главное в том, что вы имеете дело с эго вашего объекта. А он не догадывается, что командуете парадом именно вы.

Я была изумлена. Он изложил суть в двух предложениях. Мои друзья никогда не понимали проблем, с которыми я сталкивалась, будучи автором-«призраком». Они полагали, что все это – одна большая развлекаловка. Поболтаешь со знаменитостью на вечеринке, потом отправишься домой и накропаешь биографию. А ведь все гораздо сложнее. Нужно установить связь, но связь эта балансирует на очень тонкой грани. Нужно одновременно и подавлять собственное эго, и проявлять его, потому что, в конечном счете, писатель – вы. Вы делаете книгу, вы руководите всей работой. А еще необходимо заставить объект подавить свое эго, да так, чтобы он ничего не заметил. А это трудно, потому что вы имеете дело с очень сильными личностями.

Именно это Базз, кажется, понимал.

– Думаю, чем-то похоже на соблазнение женщины, – сказал он.

Я вся обратилась во внимание:

– Как это?

– Ну, мужчина замечает женщину на вечеринке, слышит о ней от друзей. Потом их знакомят, или он видит ее фотографию в журнале, натыкается на нее где-то, не важно. Он встречается с ней. Он хочет ее. Она становится его добычей. Как только они познакомились, он должен болтать с нею, льстить, ублажать ее, отдавать ей все свое внимание. Пока она не станет в его руках мягкой, как глина. Получив власть, он не успокаивается, пока не добивается от нее желаемого. По-моему, похоже на то, как вы обращаетесь с человеком, чью книгу пишете.

– А потом переходит к следующей женщине?

– Я такого не говорил. А ему и не надо было.

– То есть посмотрите на это с другой стороны. – Он явно оседлал любимого конька. – Даже если вы пишете чью-то автобиографию, именно вы задаете вопросы, выуживаете истории, решаете, какие случаи включить, какие чувства подчеркнуть. Ситуацией управляете вы. Вам нравится джаз?

У него была обезоруживающая манера менять тему, как только я собираюсь открыть рот.

– Я мало о нем знаю. Но, в общем, да.

Как жалко это прозвучало. Томми – фанат кантри. Ему нравятся сентиментальные песенки о женщинах, плохо обращающихся с мужчинами и тем самым дающих им право искать утешения в выпивке. Иногда слова смешили меня. Вот только на днях он слушал такую песню. Певец объявлял: «Я люблю дрянных девчонок, они носят одежду в обтяжку, и у них волосы крашеные». Не знаю, что рассмешило меня больше: то ли это заявление, то ли сам Томми. Подпевая, он прыгал по кухне и тряс артишоками, будто маракасами.

– Послушайте вот это, – сказал Базз. – Купил вчера и всю ночь слушал. Хьюстон Персон. Удивительный тенор-саксофон.

Звук был глубокий, богатый, убаюкивающий. И, бесспорно, романтичный. Словно зверь стенал своей зверине через долину. Настойчивый и отчаянный. Затем повторился снова – нежный, умоляющий, непреодолимый.

– Басист – Рон Картер, – уточнил Базз, и мне это вдруг польстило. Он полагал, будто я знаю, кто такой Рон Картер. Я же понятия не имела.

Когда музыка закончилась, он спросил, не хочу ли я послушать «Сент-Луис Блюз» Джонни Литтла. Я согласилась. По крайней мере, эту мелодию я знаю.

– Кто басист? – спросила я с умным видом.

– Питер Мартин Вейсс. Орган – Дэвид Брэхем.

– Ага. – Легкомысленно. Как будто я и без него это знаю.

А потом случилось нечто волнующее.

Базз стоял ко мне спиной. Он вынул бутылку вина из холодильника, повернулся и поднял ее вверх. В другой руке у него был штопор.

– Выпьете бокал?

Я кивнула. Похоже, он забыл, что я просила водки с тоником. Я не посмела ничего сказать. Я думала о том, о чем не думала почти восемь лет.

А думала я о том, что абсолютно точно знаю – я окажусь с этим мужчиной в постели.

Но прежде позвольте уточнить кое-что. Я не верю в измену. Я – однолюб. Знаю, что это старомодно, но мне становится неуютно от одной мысли об этом. Нет, хуже – грустно. Когда человек изменяет своему партнеру, это означает, что они не счастливы – в этом я уверена. Прибавьте к этому тот факт, что у меня было очень мало мужчин. Всего два серьезных романа до встречи с Томми. Мне нравятся очень немногие, и если я серьезно кем-то увлечена, то просто не замечаю остальных. Но в редких случаях меня тянет к мужчине за его внешность, и вот тогда я в беде.

Я всегда знала это. Встречала мужчину, сразу все понимала и всегда оказывалась права. Даже если мы проводили всего одну ночь, и после я чувствовала себя потаскухой. Это химия. Ничего общего с чувствами. Просто я заранее знала, произойдет что-то или нет, и так всегда случалось.

Удивительно, но сейчас это был первый случай с тех пор, как мы познакомились с Томми. В конце концов, восемь лет назад у меня возникла та же странная уверенность. Тогда я села выпить с ним чашечку чая в здании «Би-би-си». Учитывая, что он был бледный, утомленный и совсем не сексапильный, вообще чудо, что я его заметила. Но нечто зацепило меня, и я не ошиблась. В постели, пусть даже мы редко в ней оказывались, мы с Томми были динамитом. Разумеется, с момента нашего знакомства я встречала несметное количество красивых и привлекательных мужчин, но еще не попадался тот, о котором я бы знала.

Я знала про Базза. Дело верное, и ничегошеньки тут не изменишь.