Мы дошли до конца Кленовой аллеи, где находится Мемориал погибшим на войне жителям Эмплвпика и Флэтхилла. Изрядный кусман белого мрамора и полукруг кустов остролиста. Мы с минуту постояли у Мемориала — торжественно, молча, склонив голову, отдаем дань уважения. Каждый раз, проходя вместе мимо этого места, мы читаем очередное имя в списке воинов. Сегодня мы почтили память И. М. Уайта, который во время великой войны пожертвовал своей жизнью во имя короны и страны. Когда-нибудь — мы надеемся, что не в столь отдаленном будущем — другие мальчишки будут стоять у другого мемориала, возведенного в знак благодарности нам.

Минута истекла, мы вышли из полукружья остролиста и двинулись дальше — по извилистой песчаной тропе. Утесник в тот день был особенно красив, хотя никто из нас никогда и ни за что и словом не обмолвился бы об этом. Слева кусты были усыпаны ярко-желтыми, как яичный желток, цветками, и на всех цветках сидели жирнющие пчелы. Справа темная зелень распустившегося вереска была облита бьющей по глазам сиреневое — тью. Песок под сандалиями был пыльно-сер. А воздух полнился потрескиваниями, пощелкиваниями, шелестением — природа изнывала в своей сухости.

— Разделимся, — сказал Эндрю. — Сбор в Базовом лагере номер 2, в четырнадцать ноль-ноль.

Мы сверили часы и растворились в разных направлениях. Миг — и нас там словно никогда и не было.

iv

Мы выбрали разные пути к Базовому лагерю № 2. Эндрю вернулся вдоль Аллеи, прокравшись по ручью, что течет параллельно нашей школе. Пол кинулся в обратном направлении и вкруголя вернулся через поле желтого рапса. Мэтью и Питер выбрали более прямолинейные маршруты: Питер прополз по кроличьим тропинкам в Утеснике, тогда как Мэтью без особых раздумий стремительными прыжками пересек открытое пространство, ударяясь спиной о деревья и отскакивая в тень.

Базовый лагерь № 2 представлял собой глубокую яму в песке, накрытую листом гофрированного железа, — прямо посреди самых густых зарослей, ближе к западной оконечности Утесника. Это был самый надежный Лагерь. По нашим сведениям ему не грозила опасность, хотя кто-то все же набрел когда-то на эту маленькую полянку и вырыл тут ямищу. Появление Лагеря мы считали делом рук Объединенного кадетского корпуса. Подобно нам, они проводили тайные ночные учения в наиболее диких уголках Эмплвика. В Базовый лагерь № 2 можно было проникнуть двумя способами: через Аварийный выход № 1 или через Аварийный выход № 2. В обоих случаях требовалось лечь на живот и просочиться через узкую щель между утесником и землей. Последний из проникших внутрь должен был крест-накрест уложить парy веток, после чего Лагерь сливался с почвой. Как-то раз, около года назад, Мэтью наткнулся в ямe на слепозмейку, и, услышав его вопли, мы на миг решили, что на него напала гадюка. Но мгновение спустя Питер холодно заметил, что у этой так называемой ядовитой змеи отсутствуют характерные для гадюки ромбовидные отметины, после чего Мэтью какое-то время чувствовал себя полным придурком. Но мы не сомневались, что Базовый лагерь № 2 — это как раз такое место, какое выбрала бы гадюка для своего гадючьего логова.

Хитрость плана Эндрю заключалась в том, что Пол прибудет к Базовому лагерю № 2 ровно в четырнадцать ноль-ноль, а мы опоздаем на пять минут. Полу придется сидеть в яме и ждать, подозревая все и не зная ничего. Самое главное, что Пол точно примчится вовремя, потому что если он опоздает, то нарушит прямой приказ. И тогда угодит под Трибунал, который приговорит его к немедленному исключению из Команды.

Мы безмолвно поделили входы: Эндрю займется № 1, а Мэтью и Питер — № 2.

Мы вынырнули на маленькую поляну, но Пола не увидели: он либо дезертировал, либо послушно ждал нас в яме. Согласно плану Эндрю быстро надвинул на отверстие последний лист гофрированного железа. А Мэтью с Питером легли на три других листа металлической крыши. Пол оказался заточен под землей. Мы пребывали в сильнейшем возбуждении. Примерно с минуту мы изо всех сил барабанили по железным листам, чтобы на Пола просыпался дождь из ржавчины и пыли. Громкий кашель подтвердит, что он находится внизу.

Пол под землей смочил носовой платок слюнями и прижал его к носу. Но, несмотря на такую предосторожность, удушливая пыль все равно проникла к его легкие. Эндрю улыбнулся. Простой план сработал идеально. Пол не мог не заточить себя: в противном случае он навсегда бы лишился нашей компании, нашей дружбы и нашего уважения. Эндрю действительно был мастером по части тактики. Зачем громоздить сложности, когда простой план срабатывает не хуже?

По кивку Эндрю мы прекратили барабанить по железу. Мы ждали — напряженно, молча, радостно.

v

Откашлявшись, Пол произнес слова, которых мы все ждали:

— Пол Юг, капрал, 019734.

Имя, звание, номер. Только это. Ничего больше. Номер начинался с нуля, который произносится как буква «о», а не «ноль», потому что у всех самых классных героев номера в фильмах начинаются с нуля. 1973 — год образования Команды, год, когда познакомились Эндрю и Мэтью в эмплвикской булочной. 4 — это единственная цифра, которая относилась непосредственно к каждому из нас. Номер был у каждого: Эндрю — 019731, Мэтью — 019732, Питер — 019733.

019731 начал допрос.

— Капрал меня слышит? — сказал он громко, но без крика.

— Пол Юг, капрал, 019734, — донеслось из-под земли.

Мы застучали по железу.

— Скажите, какие тайны вы раскрыли, находясь во вражеском лагере?

— Пол Юг, капрал, 019734.

Мы снова застучали по железу.

— У нас есть основания предполагать, что, находясь в плену, вы выдали важную оперативную информацию, надеясь выйти на свободу. Вы отрицаете это?

— Пол Юг, капрал, 019734.

Мы застучали по железу.

В том же духе допрос продолжался еще какое-то время. 019731 задавал вопрос за вопросом. 019734 отвечал одно и то же. Время от времени он отчаянно кашлял. И после каждого его ответа мы изо всех сил колотили по железным листам. Мы прекрасно знали, что это такое — быть запертым в яме, в коричнево-пыльном удушье. Через дырочки в ржавом железе пробивается свет, вырезая в пыльной тьме узкие полоски. Шум, когда бьют по крыше, стоит в яме невыносимый — словно оглушительно лают взбесившиеся псы. Всем нам был знаком этот страх быть похороненным заживо. Одного мы тогда не знали: Полу часто снится кошмар, что он просыпается в гробу. Атмосфера в Домике Егеря, где запуганный Пол сидел в заточении целый месяц, замечательно способствовала клаустрофобии. И когда его наконец выпустили, Пол надеялся на совсем иную пытку — куда более приятную, пусть и благодаря контрасту. Он осознавал, что мы не можем автоматически принять его обратно в Команду. Но он считал, что мы наказываем его за другое преступление — за то, что у него худший на свете отец. Что вообще-то и было правдой: если бы мы его изгнали, то уже никогда не приняли бы обратно. Пол вступил в Команду последним. Иногда он думал, что его приняли только затем, чтобы у Эндрю был еще один подчиненный, которого можно унижать. А еще Пол считал, что Эндрю относится к нему суровей, чем к другим. Задыхаясь, заходясь в кашле, он думал, что если бы в яме сидели Мэтью или Питер, Эндрю их бы давно уже выпустил. Больше всего на свете Полу хотелось врезать Эндрю по зубам. Он знал, что в драке один на один проиграет: Эндрю был сильнее и плевать хотел на боль. Эндрю хорошо знал, что такое боль — его отец об этом позаботился. Но Пол мечтал лишь о том, чтобы хоть раз вдарить ему кулаком. А после он примет любую кару. Он понимал, что если ему тогда отобьют все бока, то еще хорошо отделается. Особенно по сравнению с этим. А теперь еще придется возвращаться домой в грязи, с перепачканным лицом и волосами. Пол знал, что Эндрю не станет рисковать, подбив ему глаз или сломав руку, — ведь тогда его снова запрут дома. А если бы его собирались вышвырнуть из Команды, то не стали бы сейчас тратить столько усилий. Просто избили бы и ушли. Как только Пол увидел, как над ним задвигается железный потолок, он ощутил облегчение. Хороший знак. Но теперь эта грязная духота становилась невыносимой. Наконец Пол решился на притворную капитуляцию. После очередного вопроса, Эндрю он закричал: