— Что это?

Он сел на землю, вытянув ноги вглубь ямы, а потом соскочил в нее.

— Тайник, Анна, — он молча начал оглядывать полки, совершенно забыв о сестре.

— И что он таит?

Виктор выдвинул с нижней полки большой деревянный ящик и показал ей.

— Тут деньги, оружие, документы, пару компра..., — он осёкся. — В общем много полезного.

— Прекрасно, — кивнула Анна, хотя еще с трудом осмысливала все это. — Наверное, на всякий случай.

— На черный день.

Он открыл другой ящик и достал оттуда пистолет.

— А ведь оставалась надежда, что ты шутишь, — протянула она.

Виктор вылез из ямы и закрыл лаз, засыпав его землей.

— Запомни это место. Мы шли по тропе на юго-восток двадцать минут, потом вышли на эту равнину. Здесь надо найти камень...

— И одиннадцать твоих гигантских шагов в обратную сторону. Я считала.

— Молодец.

— Нет. Я явно плохой человек, ведь меня наказали таким братом.

Ее неосторожная шутка заставила его задуматься. Анна заметила, как сосредоточился его взгляд, а лицо заволокла хмурая туча.

— Я хотел бы быть другим, — вдруг сказал он.

И от его сдавленного голоса стало совсем невыносимо.

— Нет, я всего лишь...

— Я знаю тебя, Анна. И я знаю, что ты права. Только это ничего не меняет. Я не могу ничего изменить, уже слишком поздно.

Она качнула головой.

— Да, сестренка. Быть может, верни все назад, я бы и сделал другой выбор. Но сейчас карта только такая, и ничего не поделать.

— Это может плохо кончиться.

К нему вернулась его глупая улыбка. И он ткнул в схрон.

— Я догадываюсь, — усмехнулся брат. — И я обещаю уворачиваться.

Она крепко обняла Виктора, уткнувшись лицом в его грудь. От того, что он все понимал и соглашался с ней, не становилось легче. С каждым годом она видела его все реже, пару раз он вообще исчезал на месяц и даже не звонил. Она боялась таких отлучек, потому что не могла ничего с собой поделать и начинала думать о самом плохом. Сама ругала себя, вспоминала ненавистные ей приметы и то, что плохие мысли имеют обыкновение сбываться, но это нисколько не помогало, она вновь и вновь возвращалась к своим страхам. Вдруг в этот раз не образуется, не получится... не увернется, как он говорит. Что она будет делать? Как жить?

Ее вдруг как ударило.

— Подожди, — она отпихнула брата и вонзилась в него недобрым взглядом. — Что это?

Он мог не отвечать. Анна сама собрала картинку. «На черный день». Он решил так позаботиться о ней, подготовить к тому самому дню, чтобы она знала, что делать. Иначе бы он не стал показывать это место...

— Что это?! — она с силой толкнула его. — Черт возьми, Виктор!

Главное не заплакать. Только не плакать.

Он попытался отвернуться, чтобы спрятать взгляд, но она впилась в него руками и повернула его лицо к себе. Виктор был растерян и... и сломлен, да, сломлен. Он боялся этих вопросов, боялся ее слез и переживаний и, наверное, не знал, как утешить. В такие минуты ей казалось, что она старшая в их семье, а он несмышленый мальчишка, которому приходится строить из себя взрослого и заботиться о ней.

— Тебе угрожают? — спросила она уже спокойно.

— Нет, все нормально. Ты не так поняла.

— Я перестаю тебя понимать. Ты правда думаешь, что мне пригодится все это?

— Анна...

— По-твоему я приеду сюда за парочкой автоматов и наличкой, так? Наверное, сразу после твоих похорон?

— Это для нас двоих. Мне нужен этот схрон, он вряд ли понадобится, но я должен быть готов...

— Тогда зачем ты показал его мне?

Брат замешкался.

— Зачем, Виктор? К чему ты готовишься? К чему готовишь меня? — она сжала его руку. — Ты хочешь, чтобы я осталась одна?

Она почувствовала, что теперь он сдерживает эмоции. Его скулы заходили, а взгляд впился в землю. Анна мягко притянула его к себе и накрыла руками голову, перебирая пальцами короткие жесткие волосы.

— Я запутался, — выдохнул он. — Я постоянно что-то исправляю. И у меня уже не осталось сил.

Брат наклонился вперед, поддаваясь ее ласке. Он впервые за долгое-долгое время был искренен с ней. Да, потом он пожалеет, что открылся и не смолчал, но сейчас ему стало легче. Она знала это.

— Надо искать выход, Виктор. Я не хочу отсчитывать одиннадцать шагов.

Анна откинулась на сиденье и закрыла глаза. Воспоминания забрали ее и так рьяно стерли все вокруг, что на мгновение она поверила, что прошлое вернулось. Она приезжала сюда с братом полтора года назад, только тогда они оставили машину в самой низине, сейчас же Анна, чтобы не карабкаться по лесным тропинкам, объехала балку с другой стороны и припарковалась почти у самой равнины. Она даже видела тот самый камень...

Все оказалось намного труднее. Запал решительности куда-то улетучился. И почему-то было страшно выйти из машины, вновь ступить на эту землю и пройтись той же дорогой. Она и не догадывалась, что так детально запомнила тот разговор с братом. Их фразы буквально висели в воздухе, она даже слышала интонации и тяжелые паузы... Так странно, это место оказывается сохранило их - сохранило Виктора, его заботу и его смятение, и ее предчувствие. Ведь тогда она впервые открыто призналась ему в своих страхах. Впервые сказала, к чему все идет. И еще  произнесла ужасное слово. «Похороны». Не стоило.

Анна открыла дверь и спрыгнула на землю. Она посмотрела на машину брата, которую теперь водила, не смотря на протесты Марка. Не смотря на еще большие протесты Севера. Он даже запирал ее в гараж и приходил с явно отрепетированными речами. Север хорошо знал ее брата и, наверное, теперь чувствовал ответственность. Но Анна все-таки настояла на своем, она отвоевала черную тойоту с пошлыми тремя семерками на номерах.

Чтобы отмерить шаги, она пошла к камню. Становилось совсем холодно и темно. Она включила фонарик в телефоне и подсветила себе дорогу. Из-за недавнего дождя кроссовки утопали в влажной почве и с трудом вырывались из трясины. Анна подумала, что будь здесь брат, он бы уже не выдержал ее неловких стараний и, погрузив на плечо, понес бы дальше на себе.

Время шло. И времена ей становилось легче, но именно, что временами. Она ни с кем не говорила о найденном тайнике, а продолжала привыкать к жизни Марка. Быть при нем и бывать в его местах. Например, в его клубах.

— Анна, — перед ней нарисовался управляющий. — Здравствуйте.

Ему пришлось согнуться пополам, чтобы оказаться у ее уха. Ей даже подумалось, что может стоило обуть каблуки, чтобы не мучить так человека.