мне говорит Ваше письмо красноречивее В[ашего] рассказа. Рассказ — не плох для первого раза, начинали и хуже Вашего, а вот письмо убеждает меня, что Вы — человек, серьезно относящийся к делу и требовательно к себе самому. Особенно значительна в В[ашем] письме фраза: «Может быть, напечатали рассказ лишь потому, что его написал свой парень».

Сомнение — для художника прекрасное свойство, а вот самомнение — пагуба.

Что Вы «свой парень» — это очень хорошо, именно вам — «своим парням» — и надобно брать в свои руки всю жизнь, весь труд, все творчество. Вы — та новая сила, которая призвана историей создать новую жизнь.

В конце концов, товарищ, мой совет таков: работайте, пишите, но вместе с этим упрямо, непрерывно учитесь. Опыта, впечатлений у вас, молодежи, больше, чем у людей моего поколения, но вам необходимо знание техники, техники, техники!

Изучайте с этой стороны и не боясь никаких «идеологических уклонов» стариков — Гоголя, Толстого, Лескова, Чехова, Бунина, — умейте понять, чем они сильны, в чем обаяние их искусства. Изучить, понять это — значит вооружиться для хорошей работы.

Талант?

Не все «родятся с талантом», его можно и выработать, развить.

Крепко жму руку.

А. Пешков

20. XII.27.

Sorrento.

885

Г. И. БАКАЛОВУ

23 декабря 1927, Сорренто.

Уважаемый товарищ Бакалов!

Какое влияние слова призыва к великодушию и милосердию могут иметь на людей, цинический эгоизм которых в своем, давно уже безумном, стремлении удержать трудовые классы в экономическом рабстве, не боится никаких преступлений и уже ни на что более, кроме преступлений, не способен?

Дело Сакко-Ванцетти показало всем, верующим в возможность смягчить палачей изъявлениями гуманизма, что вера эта наивна и что в современной действительности места ей нет.

Хотя правящие классы знают, что источник гуманизма — евангелие, хотя они и утверждают, что помнят Христа и что он их бог, но ведь каждый день и каждый час говорит нам, что это только их привычная и, в сущности, уже ненужная им ложь; сегодня — ложь более, чем вчера и чем она была всегда.

Ложь эта особенно хорошо обнажается дикой злобой на Россию, страну, где народ, изгнав паразитов, сам хочет быть хозяином своей жизни.

В склонность правящих классов к великодушию я никогда не верил, тем более не могу верить в это после отвратительной бойни 1914–1918 гг. и после десяти лет бесчисленных преступлений против трудового народа.

Поэтому просить амнистии для болгарских мучеников у болгарских мучителей я не стану.

Но если Вы найдете полезным, опубликуйте это письмо, пусть прочитают его люди, так усердно и так безумно воспитывающие в народных массах чувства ненависти и мести.

М. Горький.

Сорренто, 23 декабря 1927 г.

886

В. М. СВЕРДЛОВУ

Декабрь, до 25, 1927, Сорренто.

В уставе общества «Техмасс» мне кажутся особенно значительными пункты, дающие перечисление будущих работ нового общества… Из устава видно, что об-во «Техмасс» будет вести редакционную и издательскую работу, связанную с выпуском и распространением популярных специальных книг, листовок, брошюр и журналов.

Было бы очень хорошо, если бы нашлись такие умеющие популяризаторы технических знаний, как, например, агрономы — сотрудники журнальчика «Сам себе агроном» и сотрудники другого — «Учись сам».

Мне кажется, что на первых же шагах следовало бы написать и издать несколько популярных «руководств», например: «Окраска домотканных материй», «Образцовая сукновальня», «Как надо снимать кожу с лошадей и коров» и т. д., издать вообще такие книжки, которые сразу показали бы крестьянину, насколько всестороння и серьезна забота о нем. Я указал на окраску материи, на кожу, потому что слышал и читал жалобы: кожу в деревнях снимают неумело, что понижает ее ценность, домашние ткани стали красить красками, которые уменьшают носкость. Сукновалы работают в ужаснейших условиях. Пемза, которой «чистят» валяный сапог, страшно пылит, валяльщики вдыхают эту пыль вместе с мелко растертым волосом, — пемзу давно бы пора заменить чем-то.

Думается, что, подходя так, прямо в лоб различным древним уродствам, жестоко отягощающим труд человека, «Техмасс» быстро завоюет внимание и доверие деревни.

Чрезвычайно важен пункт устава, гласящий, что «Техмасс» организует различные технико-образовательные экскурсии на заводы, фабрики, крупные инженерные сооружения, образцовые совхозы и т. д. в СССР и за границей. Экскурсии крестьян на фабрики, познакомив их с трудом рабочих, должны будут хорошо повлиять на людей, которые, не имея представления, что и как делается для них, недостаточно справедливо оценивают труд рабочего.

Вы мне извините эти, вероятно, поверхностные суждения, но я очень обрадован идеей организации общества. Большие дела делаются в Союзе Советов. Удивляешься: откуда у людей столько энергии и такое верное чутье запросов действительности.

Благодарю Вас за предложение войти в члены общества.

А. Пешков.

887

А. А. БЕЛОЗЕРОВУ

29 декабря 1927, Сорренто.

Дорогой Александр Андреевич —

если сравнить Ваши стихи со стихами таких поэтов-рабочих, каковы: Казин, Жаров и другие представители пролетарской поэзии, — сравнение будет не в Вашу пользу. Технически стихи Ваши слабы, язык их не богат и недостаточно обработан, ритмы — однообразны. Музыкальность стиха — сомнительна. Все это — недостатки, которых уже не встретить у молодых стихотворцев, они — как, напр., Кирсанов, Приблудный и т. д. — сразу начинают писать — технически — почти безукоризненно. И для того, чтоб встать рядом с ними, Вам тоже следует усердно заняться техникой стиха; всякое мастерство нужно хорошо знать, если хочешь хорошо работать.

Я вот пишу 35 лет, а посмотришь, как стал писать прозу поэт Н. Тихонов, и подумаешь «Отстал, брат!» Это говорится не для утешения Вашего, это — факт; уже многие из молодежи, начавшей печататься 10, 7, 5, 3 года тому назад, пишут не хуже меня. Как всякое дело, литература требует непрерывного совершенствования.

Утешить Вас должно то обстоятельство, что вот три Ваши книжки распроданы, а это значит, что у Вас есть свой читатель, для которого Ваши стихи — хороши.

Но из уважения к этому читателю Вы должны все-таки делать их лучше «Учиться — никогда не поздно» — это сказано очень правильно. И мой дружеский совет Вам — учитесь.

Читайте возможно больше поэтов, для того чтоб хорошо, тонко слышать музыку стиха, только для этого. Писать Вам, разумеется, есть о чем.

Желаю всего доброго.

А. Пешков.

29 XII 27 г.

Sorrento.

888

С. Н. СЕРГЕЕВУ-ЦЕНСКОМУ

30 декабря 1927, Сорренто.

Дорогой Сергей Николаевич —

о Ваших