не здороваясь. Её каблуки, как метрономом, отбивали зловещий ритм.

— Я вас предупреждала, Фердинанд Гаязович, просто признайте по-хорошему вину таможни за разбежавшихся обезьян. Но вам так, хотелось взятки получать от Юсенкова, да?

Газизов снял очки и откинулся в кресле.

— Вы такая молодая, Валентина Александровна, и уже такая вредная. Какие взятки? Я вас привлеку за клевету.

Валентина, чуть присев, театрально прикрылась руками.

— Ой, что вы, Фердинанд Гаязович! Никаких взяток, нет-нет!

— То-то же, — осторожно улыбнулся Газизов.

— И без них у вас нарушений едва ли не на пожизненное, — Валентина выпрямилась и накачала интонацию эпическим драматизмом.

— Что вы мелете?! — Газизов кинул очки на стол.

— Я-то? — Валентина состроила гнев глупой блондинки. — А вот почитайте. Некоторые пикантные выдержки из расследования.

Валентина кинула на стол Газизова папку. Газизов, читая первые файлы, ухмылялся, но ближе к середине занервничал и вытер лоб платком.

— Вы же только про обезьян говорили! — Маска дружелюбия далась ему с явным трудом.

Валентина присела на край стола и проникновенно произнесла:

— Это вы, как макака, схватили щепотку риса в тыкве и с голой обезьяньей задницей строили из себя великого борца за права животных и поборника законности.

— Да что вы себе позволяете?! — запыхтел Газизов.

— А вы перечитайте, раз память короткая. Впрочем, я и рассчитывала на Юсенкова. Приманка — высший сорт. Знала, что вцепитесь в него мёртвой хваткой.

Газизов притих и пошёл на попятную:

— С обезьянами Павла Сергеевича вышло недоразумение, признаю…

— Поздно пить боржоми, гражданин Газизов. — Валентина решительно встала и отняла у него папку.

— Я ещё не гражданин, — нахмурился Газизов.

— Чего? — Валентина взглянула на начальника таможни с брезгливым удивлением.

— Ай, не путайте меня! — махнул он рукой. — Собаки же нашли наркотики.

— Они вам их показывали?

— Они сели у клетки с мартышками этими. Сели, как будто там героин, — Газизов затряс над столом перевёрнутой ладонью, будто там сейчас стояли клетки.

Валентина упёрла руки в боки, и сама себе напомнила учительницу начальных классов.

— Они сели, — назидательно начала она, — потому что обезьян перед вылетом кормили экзотическим фруктом тошнир-блеванг. Они после него хорошо полёт переносят и долго сыты. Собаки часто путают запах этих плодов с героином. А вы теперь тоже в клетку сядете. И хорошо, если вас хоть так будут кормить. Всего-то надо было извиниться за обезьянок и оплатить их поимку. Всё!

Нервы Газизова сдали. Он вскочил и затараторил:

— Я всё оплачу!

— Теперь-то — само собой, — Валентина заговорила баском и развела руками, будто обнимая надувающийся шар.

Лицо Газизова пошло злыми морщинами и посерело.

— Стерва ты зелёная! Знаю я про вас с Юсенковым! — Из перекошенного рта на стол брызнули слюни.

— Вовремя я папочку убрала, — хмыкнул Валентина, брезгливо разглядывая начальника таможни. — Ну, знаете, никто не свят. — Она одёрнула блузку.

— Святое вспомнила? — шипел Газизов. — Ты хоть знаешь, что это слово значит?

— Святой — это тот, кто никому не должен, — чеканя слова, парировала Валентина. — Среди живых таких не бывает.

Газизов дёрнулся, обозначая намерение выскочить из-за стола.

— Ты теперь мне должна. Я с тебя взыщу. Взыщу! — Он потряс кулаком над головой.

— Вы мне, Фердинанд Гаязович, наскучили, — Валентина взялась за ручку двери и томно, впологляда, потрясла папкой. — Тут полсрока примерно. Возместите Юсенкову десять миллионов, и папка ваша с оригиналами всех материалов. Прощайте!

***

Татьяна протиснулась от двери на своё место.

— Крутая ты баба, Валька! — Она, кряхтя, уселась на полку. — Только получается, разменяла ты Пашку в своей игре.

Павел обиженно поддакнул:

— Ага, звонил мне Газизов потом, рассказывал, как ты меня наживкой выставила.

— Чего теперь горевать? — Валентина подсунула Павлу свой пустой стакан. — А тогда лучше и придумать нельзя было. Твои обезьянки им дорого обошлись. И ты под контролем, на глазах всё время. Расследование прошло с блеском. Приятно вспомнить.

— Ну, это кому как, знаешь. — Павел с остервенением плеснул из бутылки, даже брызги полетели.

Татьяна оживилась и села к остальным вполоборота.

— Короче, слушайте. Дозвонилась я до мужа, рассказала ему в двух словах. Он сказал, что в нашем поезде сотрудники ФСБ едут, они нас в обиду не дадут. Тебе, Пал Сергеич, персональный привет.

— Угу, спасибо персональное! — Павел хлебнул из горлышка и надкусил пирожок.

Татьяна понизила голос и заговорщицки зашептала, подавшись вперёд:

— Надо собрать этих… Грыжемелика с Вахмуркой2. Где Жорик? Пусть пойдёт и поторопит своего Марика.

14

2005, поезд Москва-Самара

Вагон ресторан походил на красивый школьный пенал — разноцветный и с отделениями. Буфет, вдоль одной стены — барная полка — стойкой её не назовёшь — с высокими табуретами, под окнами противоположной стены — столики. В конце вагона за буфетом — пендельтюр на кухню. Тихая попса из поездной радиосети настраивала на романтику. В грязных потёках на стёклах полуденное солнце радостно играло с тенями мелькающих за окнами опор контактной сети. До «полной посадки» ещё часа два — считай, только тронулись. За первым от буфета столиком питалась молодёжь — парень в чёрной майке и девушка в жёлтом топике сидели, а их друзья стояли у стойки буфета — парень в тёмно-синих брюках и розовой рубашке и девушка не пойми в чём красном, заправленном в белые джинсы в обтяжку. Марик вошёл, шагая по-хозяйски широко и твёрдо.

— Прости, красавица, мне только спросить… — он звонко шлёпнул по обтянутой белой джинсой девичьей корме и позвал буфетчицу: — Сердце моё!

Поезд прогрохотал по стальному мосту. Девушка оценила галантность Марка, взвизгнула и ответно-звонко ударила его ладонью по щеке.

— Нахал! Убери руки!

— Да чё ты?! — искренне удивился Марик, но понял, что к обмену пощёчинами сейчас подключится парень в розовой рубашке.

— Ты чего-то хочешь, мужик? — парень задрал голову и с наглым вызовом открыл рот.

Марик пошёл ва-банк:

— Чё б я пришёл тогда, если б не хотел?

Парень потянулся к нему, но Марик резко толкнул девушку к стойке буфета. Девушка сбила руку парня, и они оба оказались лицом к буфетчице. Та выпучила глаза:

— Ребята, только спокойно!

— Ах ты… — взбеленился защитник девушки.

Он развернулся к Марику и хотел, видно, подвинуть девушку, но не рассчитал: бедная, взмахнув рукавами красного не пойми чего, плюхнулась задом на столик обалдевших чёрной майки и жёлтого топика. Марик присел, и над ним пролетел кулак — второй рукой, продолжая вращение корпусом, парень целился Марку в голову. Парень крутанул туловище в обратную сторону и отмахнулся вытянутой рукой, надеясь на обратном движении поразить-таки цель. Марик правой рукой блокировал локоть противника, а левой, зайдя ему за спину, обхватил его шею и сдавил горло.