— В смотровую! — глянув на меня, коротко бросил врач. Он давно нас ведет, хороший мужчина, спокойный и честный.

Я вцепилась в его руку, практически повисла на ней.

— Что с моим сыном, Николай Олегович? Умоляю, скажите, где он… Я хочу увидеть, убедиться, что он жив.

Когда врач понял, что я не позволю себя осмотреть, пока не повидаю сына, он повёл меня по белоснежному коридору. Удерживая за локоть, почти тащил за собой, и я не поспевала за его широкими шагами и морщилась при каждом шаге.

Но всё равно шла.

Тёма…

Я прижалась к холодному стеклу и жадно осмотрела растянувшегося на кушетке ребёнка. Тёма казался старше своих лет. И он был абсолютно неподвижен. Заморгав, я постаралась сдержать слёзы, но они все равно потекли по щекам.

— Пустите меня к нему, — умоляюще посмотрела на доктора, но тот покачал головой. — Умоляю! Мне нужно услышать, что он дышит. Ощутить его…

— Вы не понимаете серьёзности ситуации? — приподнял врач густые брови. — Дилатационная…

— Кардиомиопатия, — перебила я. — Николай Олегович, я полностью осознаю проблему своего сына…

— Приёмного, — скупо подчеркнул он.

— Моего сына! — я выпрямилась и посмотрела на мужчину с угрозой. — Я знаю мальчика, как родного. Поэтому хочу услышать, как он дышит. Это важно!

— Хотите убедиться, что он не задыхается? — переспросил врач и кивнул. — У вас минута, Варвара. Больше просто нельзя, вы же понимаете.

Я позволила одеть на себя халат и маску, нацепила бахилы и вошла в пахнущую лекарствами палату, словно в другой мир. Руки дрожали, сердце пропускало удары, ладони потели. Но стоило услышать ровно дыхание ребёнка, стало чуточку легче.

Выйдя из палаты, я едва стояла на ногах. Держась за стену, молча плакала и не могла заставить себя сделать шаг.

— У него часто приступы сердечной астмы?

Медсестра поинтересовалась, скорее, чтобы помочь мне прийти в себя.

— Да, — проговорила с трудом. — Мы проходим лечение. Ничего не предвещало беды...

— Его отец сказал на скорой, что приступ случился из-за жены, — сузила глаза женщина. — Из-за вас. Это потому что на вас напали?

— Сын чересчур эмоционален, — ушла я от ответа.

Мне сейчас было не до похищения и не до страшного человека, который зачем-то удерживал меня, а потом неожиданно отпустил. Я хотела забыть все, перелистнуть эту страницу в своей жизни. Я выжила и вернулась к сыну — это главное.

А вот то, что муж обвинил в болезни Тёмы меня, неприятно кольнуло.

Попросив сотовый у доброй медсестры, я позвонила Диме и поинтересовалась:

— Ты где?.. Я в больнице.

— Где? — язык его слегка заплетался. — Деньги зарабатываю на операцию сына, пока ты шляешься неизвестно где, шлюха!

— Дим, — я отступила на два шага от прислушивающейся к разговору медсестры. — У меня телефон сломан, выставь, пожалуйста, «Лексус» на срочную продажу.

— Ничего без меня не можешь, — проворчал он. — Мне сейчас некогда!

И отключился.

Я сжала губы, сдерживаясь. Ясно, что муж выпил, наверняка расстроился из-за Тёмки. Да я ещё пропала. Разумеется, я не по собственной воле провела эту ночь в адском доме у самого дьявола. Но Дима не знал о том, что произошло… Рассказывать по телефону я не стала, да и времени не было на это.

Вдохнула, собираясь с мыслями. Надо найти покупателя и быстро. Ох, я таких сумм никогда в руках не держала, даже не знаю, кто может купить мою машину.

— Можно ещё позвонить? — попросила у медсестры.

Она взяла папку и проворчала:

— Если потом вернёте деньги за звонки, можете хоть до вечера разговаривать!

— Конечно, я всё верну! — клятвенно пообещала я.

Через час приехала Света. Подруга молча обняла меня и покачала головой:

— Прости, Варь, но я не потяну твою ласточку, даже если возьму кредит. Поспрашивала знакомых, кое-кто заинтересовался… Но быстрее будет сдать её в автосалон. Потеряв при этом в цене, разумеется. Зато деньги сразу…

— Я согласна! — перебила её и положила на стол медсестры сотовый, на который Света уже перевела деньги. — Едем.

— Вы ещё здесь! — подбежала ко мне сестра. Схватила за руку и повела за собой: — Доктор хочет вас видеть.

Сердце ёкнуло, даже ноги подкосились.

— Что случилось? Тёмке хуже?

— Да идёмте же!

Перед глазами потемнело, и я с трудом добрела до кабинета врача. Слушала его тревожный голос и не верила в происходящее.

— Времени нет, — разбивал врач мои надежды.

В ушах болезненным эхам звучало самое ужасное слово. Срочная трансплантация… А озвученная сумма окончательно раздавила меня.

— Где взять столько денег?!

— Можно обратиться в благотворительный фонд…

— Но вы сказали, времени нет! — перебила его.

— Возможно, вам удастся найти спонсора, — пояснил врач.

Спонсора?

И тут подскочила, осенённая идеей. Выбежала из кабинета, ни слова ни говоря, едва не сбила с ног Свету. Встревоженная подруга схватила меня за плечи:

— Варя, на тебе лица нет. Что случилось?

— Дай телефон! — потребовала я и замерла в ужасе.

Неожиданно объявившийся в моей жизни двоюродный брат, который некоторое время преследовал меня… Только он мог помочь!

Но я не знала его телефона, а мой сотовый, или то, что от него осталось, сейчас где-то в лесу.

Прижавшись спиной к стене, я медленно сползла и села на пол. Невидяще глядя перед собой, прошептала:

— Что же мне делать?

=Бешеный=

Через несколько недель слежки я понял, что Варвара зашла в тупик. Лютый не появился, муженек в больницу приезжал пару раз, а девушка похудела, осунулась и еле переставляла ноги, приходя к неродному сыну рано утром и уезжая домой поздно ночью. Это несправедливо. Что за мужик такой — кинул пацана на молоденькую девчонку?

За долгие дни наблюдений я изучил ее жизнь вдоль и поперек и понял, что рано отступил. Она будет моей. Только теперь добровольно. Да, придется сыграть на материнских чувствах, которые мне не понять, и пусть Варя никогда не узнает, что я хотел помочь просто так — но не отказался от возможности воспользоваться девчонкой. Посрать. В конце концов, я преступник, давно умерший в камере. И мне терять нечего.

Эти годы, зализывая раны, начиная с нуля, я понял одну вещь. Никому не верь и никого не жалей. Как когда-то самые близкие люди не поверили мне, а потом никто и не вспомнил. Хоть одна сука неблагодарная пришла на мою могилу? Нет, куда там… Они были заняты собой, трахались, как кролики, а я складывал себя по кусочкам, чтобы нормально существовать. Чтобы подняться и отомстить. Пришло время.